Рыбья плоть

В это время в бурдомик заглянул дизелист по кличке «Поэт». В миру его звали Толя. Но у него была вырезка из какой-то районной газеты, где он, когда-то по молодому делу, опубликовал два четверостишья. Это было, очевидно, очень-очень давно. Вырезка была пожелтевшая и совсем истлевшая. Стихи были примитивные: что-то про речку, про берёзку и весну. Но кличку «Поэт» он снискал, и никто его иначе уже никогда не называл! Его бурильщик послал искать верхового Бобра, тот пошёл в посёлок час назад, якобы за верёвкой, нужной для подъёма. Но поэт, посланный бурильщиком искать верхового, в силу своей бестолковости пошёл прямым ходом к бурмастеру:

— Вы нашего верхового Бобра не видели?

Раф сразу почувствовал неладное. Почувствовал просто шестым чувством и послал Поэта назад, на буровую:

— Ты иди назад, на рабочее место. Позови своего старшего по вахте дизелиста!

А сам стал соображать про себя: «Поэт недавно привёз с выходных жену, которая в конторе экспедиции оформилась рабочей на кухню. С Бабаягой они явно замутили браги. Но в подруги жена поэта выбрала прачку…». Такие сложные логические измышления построил Раф. Он тоже был парень не промах.

Через десять минут пришел дизелист:

— Чё звали-то? — с порога выдохнул он.

— Ты вот что… Сходи-ка к прачке, посмотри, что там ваш верховой делает.

Дизелист умчался спорым, как ему казалось, шагом, насколько быстро позволяла его старческая расхлябанная походка, семеня по грязному снегу резиновыми сапогами. Дизелисты зимой и летом ходили в резиновых сапогах. В дизельном помещении была страшная замазученность, и если дизелисту надеть кирзовые сапоги, то у них кожаный рант вылетит из-под подошвы через два дня, от дизтоплива. Тогда вода свободно уже втекает и вытекает через сапоги. Резиновые же могли протерпеть даже год.

Через четверть часа дизелист ввалился в бурдомик и с порога стал лопотать:

— Ничего не видел, ничего не знаю!

При этом он старался прикоснуться ладонями к груди Рафа. Как делают плохие собаки, вставая на задние лапы при встрече с хозяином, чтобы заглянуть тому в лицо, что ли? Раф оборвал тираду возбуждённого дизелиста, от которого уже попахивало брагой:

— Короче!

— Я туда зашёл, а они лежат голые, валетом!

— Кто лежат?

— Бобёр и жена Поэта!

— Давай срочно его на буровую! Скажи, что если через десять минут не будет на «верху», поедет в кадры! А ты больше браги не пей!

— Ничего не видел, ничего не знаю! — приборматывал дизелист и посеменил в сторону прачечной.

Через четверть часа дизеля заревели «на подъём». Процесс был восстановлен. Раф заказал Галану на бурсклад «фикус» завтрашним бортом. Проснувшийся от усилившегося со стороны буровой шума, Иван Аркадьевич, уже держа стакан в руке, предложил Рафу:

— Ты напиши себе сам, в своей книге по технике безопасности! Ты же лучше меня знаешь, какие там у тебя недочёты. А я распишусь. Валенок-то подходящих у тебя нет! — вменил в вину всё равно он Рафу, — Валенки у тебя отсутствуют, инспектор осмотреть установку не может! Непорядок!

Раф написал на сон грядущий пяток незначительных замечаний. Утром инспектор, слегка опохмелённый, расписался, и они с Голованом отправили его первым рейсом, шантажнув, что, мол, водки-де больше нет, надо лететь на базу! Этим же вертолётом прилетела и новая повариха. Неожиданно она оказалась ничего собой! Звали её неожиданно: «Гражина». Раф удивлённо узнал, что в Украине бывают и такие имена. Удивление его было сильным, так как он сначала разобрал произнесённое имя как «Гаражина». Лицом она была — хоть сейчас в ансамбль протяжных песен! Фигура оказалась для хохлушки очень даже стройная. Раф со всякими похоронами давно говевший, подумал, что он очень даже не прочь попробовать Гаражину, для коллекции! Та после быстрого отъезда Бабыяги тихим голосом сообщила, что привезла с Украины домашний «первач». Раф, коль скоро Галан не прислал «фикус» в связи с отъездом инспектора, пошёл вечерком разжиться первачом для Голована к Гражине. В том, что Галан не прислал «фикус», Голован счёл виноватым только Рафа:

— Не умеешь ты, значит, вести дела! Завалил всё на корню! Безответственный ты человек, несамостоятельный! Ничего тебе нельзя доверить! С людьми-то уметь надо разговаривать!