Рыба в чайнике

Вся трепеща и негодуя, Лиля еще некоторое время возмущалась про себя и вслух, кое-как обтерлась полотенцем и отправилась к себе готовиться к выходу в свет. Что ни говори, а настроение было испорчено. Вот, сволочи! А особенно Поручик! Попадись он только, она про его задницу таких вещей наговорит, вмиг о чужих забудет!

Галя сегодня тоже планировала совершить поход на публику вместе со своим артиллеристом. Еще два дня назад Леша купил в Доме культуры два билета на индийский фильм «Танцор диско». Вследствие этого Галя полчаса сидела с лечебной маской на лице, потом еще полчаса мочила руки в соленой воде (чтоб ногти были тверды, как сталь), а потом полчаса варила макароны каким-то хитрым итальянским способом и теперь услаждала ими свой желудок.

Лиле до смерти хотелось рассказать, какие «финики» озабоченные, но она побоялась: если Галя узнает, что Поручик говорил про ее лифчик, Ржевскому не жить. Поэтому она всего лишь вытряхнула на свою кровать содержимое косметички и стала придумывать, чем же из этого многообразия украсить лицо.

В этот момент в дверь постучали.

— Кто там? — спросила Галя, оторвавшись от макарон.

Там был Поручик. И хотя выражение его лица было скорбным и виноватым, Лиля все равно посчитала, что являться к ней — верх наглости и самый низ низости.

— Тебе чего?! — воскликнула она в негодовании.

Поручик вошел в комнату, втянул вслед за собой большую рассохшуюся гитару и аккуратно притворил дверь.

— Девочки, а хотите, я вам спою? — спросил он с явной надеждой в голосе.

Лиля собралась было заявить, что не нуждается ни в одной песне в исполнении Поручика, но Галя ее опередила:

— Ну пой, только быстро.

И снова принялась есть. Лиле ничего не оставалось, как проигнорировать происходящее.

В зеркальном отражении она видела, как Поручик некоторое время возился, подкручивая колки, кашлял в кулак, а потом, заявив, что сейчас будет исполнена композиция его собственного сочинения, взял уверенный аккорд.

После происшествия в дyше Поручик, по всей видимости, разучился петь. Руками он усилено рвал струны, а поверх звукового фона бодрым речитативом накладывал стихи:

— Ты — модель, я — студент.
Разве нет у нас шансов?
Разве реки надежды засохли навек?
Я мечтаю сразить тебя этим романсом.
Пусть холодное сердце растает как снег!
(и т. д. и т. п.)

Поручик добился своего: обе дамы были сражены его искусством. Галя просто хлопала глазами, а Лиля так вообще села на кровать.

— Коль, — позвала она испуганным голосом, — ты чего это?!

— А вот еще одна песня! — воодушевился Поручик и с тем же жаром стал зачитывать: — Все пройдет: и печаль, и радость!

Лиля подумала, что Поручика надо застрелить из гуманных соображений, и снова взялась за тушь для ресниц, а Галя прожевала еще одну макаронину и изрекла:

— Да-а, все проходит… Но кое-что застревает. — И повертела пальцем у виска.

Поручик и не ждал особого одобрения с ее стороны, поэтому спокойно дочитал песню до конца и посмотрел на Лилю. Она молчала, старательно поджимая губы, ибо мириться с Ржевским не собиралась. Про ее задницу говорил, да? Теперь вот майся!

Поручик маялся очень старательно. Начал он с того, что понял: вопреки его надеждам романс ни капельки не помог. Потом он молча следил, как Лиля вытаскивала из шкафа все платья, хотя бы издали смахивающие на вечерние, как Галя по очереди отвергла все, кроме узкого красного — с подолом до самого пола, как это самое платье было прикинуто спереди и сзади…

В конце концов, он осознал, что сейчас его попросят выйти за дверь, и помириться с неприступной Рощиной не удастся.

— Лиль, — позвал он, решив пойти ва-банк, — я виноват…

Ничего не знавшая о его последних подвигах, Галя посмотрела на Поручика с неожиданным интересом.

— Это в чем это?

Вообще-то она очень мешала его романтическому настрою всем своим видом и макаронами, но деваться было некуда. Ведь судя по платью, Лилька собиралась прямиком в объятья к хахалю. Помешать этому было невозможно, но пусть она хотя бы не думает про Поручика плохо — ведь это непременно поднимет хахальский престиж!

— Лиль… На ошибках люди учатся, — произнес Ржевский застенчиво.

Бессердечная Галька и тут встряла:

— На ошибках учатся, а после ошибок — лечатся!

Крайне оскорбленный Поручик побледнел и вскочил с места.

— Ну ты… Да я…

В тот же момент дверь открылась, и Леша-артиллерист, румяный и здоровый, загородил проход, мешая Поручику гордо уйти.

— Здравия желаю! — громко поприветствовал он девушек.

— Вольно! — воскликнула Галя.

Поручик сочувственно посмотрел на Лешу, сразу определив, что и его сердце посетило любовное томление.

— Им этого не понять… — произнес он трагически и ушел, гордо подняв волевой подбородок.

Леша в недоумении пожал плечами.

— Он что, денег у вас просил?

— Да нет, — беспечно отмахнулась Лиля. — Просто у него депрессия.

— И дистрофия, — добавила Галя.