Ружемант 2

В моей спутнице признавали Вербицкую-младшую и тут же теряли всякий интерес. За длинный язык бьют плетьми и хуже: отбирают премию. А за любопытный взгляд можно лишиться либо жизни, либо работы.

Прислуга не успела сойтись во мнении.

Через коридор наверх.

— Ты сильный.

Константа оглаживала бицепс, щекотала волосы на груди. Была довольна, словно маленькая девчонка. Неужели это она в самом деле расшвыривала магическими плетьми рушинников, словно игрушки?

Со второго этажа спрыгнули прямо в сад. Приземлился мягко, на обе ноги. Те отозвались болью в пятках, попросили больше никогда так не делать. Обещать не стал.

Лавочка, фонтан, беседка. Тишина, отсутствие чужих глаз.

Последнее — ложь. Ириска хоть и не чуяла, но я замечал блики на выглядывающих из кустов объективах.

С безопасностью в доме Вербицких было строго.

— Ты сильный, — повторила Константа, вновь оказавшись на ногах. Я тяжко дышал — тесный костюм не лучшая одежка для таких фокусов.

Теперь осталось понять, чего я добился? Спрятался от чужого любопытства с Вербицкой? Потерял шанс завести связи и раздобыть средства для своей затеи с беспилотниками? Бейка бы злорадно аплодировала.

— Ты будешь гулять со мной.

Глянул на нее. Ухмыльнулся мысли: может, попросить ее назвать меня богатым, как Скрудж? Вдруг мироздание подчинится…

Она схватила меня за локоток, как и прежде. Прижалась грудью к руке.

— Ты совсем другой. Не такой.

— Не такой?

— Не такой. Ты не говоришь про проценты. Про величие дома. Не хвастаешься. Другой. Другие говорят, хвастаются. Мне нравится.

Даже не знаю, что на это ответить.

— Дедушка говорил, что попросит тебя быть моим мужем. Будешь моим мужем?

Слава Богам, это вопрос! Покачал ей головой в ответ. Боялся обидеть. Она приняла ответ без лишних истерик, словно именно такой и ожидала.

— Он говорил, что ты так ответишь. Просто проверяла.

— Без обид?

— Дедушка говорит, что все люди разные. Что иногда им нужно разрешить заблуждаться. Иначе не наделают ошибок.

Хмыкнул, а меня-то от ошибок в детстве старались уберечь. Вербицкий-старший же верил в бесценность опыта.

— Я не верю дедушке.

— Почему же?

— Он видит в людях вещи. Во всех без разбора. Продаст. Тебя, меня, всех. Хорошая цена, если будешь послушной.

— У тебя хорошее тело. Ночью будешь со мной.

От ее прямоты можно опешить.

Зашелестели кусты, Константа вздрогнула. Улыбнулась, когда, вычесывая листья из волос, появилась Инна.

— Она хорошая. Не вещь. Слышите музыку?

Спросила за миг до того, как высокие ноты вальса коснулись ушей.

— Пойдем танцевать?

Ну и девчонка! Ветер в голове! Минутой назад хотела тишины и покоя, а теперь вновь к толпе?

Глянул на кошкодевочку, та была не против. Хвостик выглянул из-под широкой юбки чужого платья.

— Мне тоже можно, мяу?

— Подруга. Хорошая. Я разрешаю. Идем.

Последний раз танцевал вальс на школьном выпускном. Отдавил симпатичной троечнице ногу, а потом трахнул в физкультурном зале. Лучше танцевать не стал, а потому, чудилось мне, сегодня все закончится тем же самым.

Есть здесь физкультурный зал?

Последний писк моды кружился под софитами. Хрустальная люстра, магические свечи, блеск полированного мрамора. Статуи херувимов в неприкрытой наготе взирали с пухлых детских лиц самим отчаянием. Словно желали навеять скуку.

На Инну косились, ей не найти здесь кавалера. А вот желающих повеселиться хоть отбавляй.

К ней толкнули мальчонку младше ее года на четыре. Юный кронпринц мялся и жаждал доказать друзьям, что смел. Что станцует с девчонкой, возьмет ее за талию, даже если она из простой прислуги.

Будь Инна благородной, это посчитали бы унижением. Но кошкодевочка имела счастье не ведать тонкостей этикета. Можно было даться диву — она единственная, кто в самом деле была счастлива. Все остальные лишь упражнялись в фальши улыбок, пожимая руки в очередном сговоре.

Константа училась танцевать у лучших, старик не врал. Решил не идти у нее на поводу. Пусть криво, но ведущим в танце буду я. Она маленькая, я большой. Поймал себя на чужих мыслях, всплывших воспоминаниях. Словно в Константе было что-то от Восьми. Хрупкость, нежность, девичья наивность.

Я не первый ее мужчина — скольких в свою постель она выбрала сама, а под скольких положил ее дед? Неважно.

Танец. Руки на талию, жар тел, горячее, взнузданное дыхание. Не нарушать темпа. Не отдавить бедняжке ногу…

Последнего не получилось, Константа ойкнула. Глянула на туфлю — моя неуклюжесть сорвала с нее бантик украшения. Казалось, сейчас остановится весь зал. Я нагнулся, сорвал второй бантик, швырнул прочь.

— Ты сильный, — в ее глазах девичий восторг. — Дедушка сказал провести с тобой ночь.

— Ты не вещь своего деда.

Говорил негромко, но она услышала. Покачала головой.

— Не вещь. Но я хочу сама. А чего хочешь ты?

— Сто миллионов рублей, — ляпнул первое, что пришло на ум. Подумал, что в самом деле было бы неплохо.

— Зачем?

— Хочу пожертвовать их на создание беспилотника для нужд солдат. Он… может спасти сотни жизней.

Посмотрел ей прямо в глаза. Как будто кукольные, они ничего не выражали. Почувствовал себя до одури неуютно.