Русское движение за тридцать лет (1985-2015)

Третье. Принцип национальной солидарности впервые так открыто и ясно был поставлен превыше всего, в том числе идейных разногласий (а религиозные прения в НДПР были просто запрещены категорически). Отныне каждый участник Русского движения мог найти себе место в НДПР, «прислонившись» к одному из различно «окрашенных» сопредседателей. Ни за одним из сопредседателей по отдельности все Русское движение никогда не пошло бы. А за всей тройкой — с легкой душой. А изучая при вступлении в партию «Объединительную платформу», каждый с удивлением видел, что есть, оказывается, аж 116 пунктов, под которыми могут смело подписаться и коммунисты и антикоммунисты, и атеисты, и православные, и язычники и т. д. и т. п. Потому что нация — выше идеологии, выше религии, она первична, ее интересы на первом месте. Это очень привлекало людей, давало им надежду.

Четвертое: НДПР как ни одна другая партия была оснащена самым передовым, продвинутым вариантом русского национализма. В частности, на идейном вооружении у нее был полностью готовый, разработанный проект Русского национального государства: конституция, карта «Русская Россия» и идейный пакет[59]. Этим не могла похвастать в России ни одна организация вообще. На вопрос: «Вот вы сегодня взяли власть. Что нас ждет завтра?» только НДПР могла дать подробный, развернутый, исчерпывающий ответ.

Пятое. Партия базировалась в Б. Харитоньевском переулке в здании, переданном Лужковым депутату Г.И. Тихонову. Там, помимо штаба Союза офицеров (у других сопредседателей были еще свои штабы по отдельности), находился зал примерно на сто мест, где НДПР стала еженедельно проводить по вторникам открытые партийные собрания. Каждое вел в свою очередь один из сопредседателей. Заслушивалась обстановка, краткий анализ текущего момента, формировались предложения, звучали отчеты, отмечались события, намечалась стратегия и тактика, принимались решения и т. д. Принцип полной открытости партийной политики завоевал сердца людей. Очень скоро зал перестал вмещать всех желающих, люди стояли в проходах, в коридоре, много бывало приезжих. Это была живая жизнь партии, люди чувствовали себя свидетелями и соработниками истории…

По всем этим причинам, не успев зарегистрироваться, партия стала расти, как на дрожжах: к ней устремились все надежды русских националистов всех мастей.

Но и все опасения антирусских сил сконцентрировались на ней же. Факт государственной регистрации НДПР переполошил либеральную общественность, особенно ее еврейскую составляющую. В истерике забился и Жириновский, испугавшись, что Кремль решил поменять партнера в национал-патриотическом секторе.

В итоге, путем ряда информационных скандалов с участием таких тяжеловесов, как Познер и Лукин, либеральные СМИ предприняли массированную попытку скомпрометировать НДПР как партию «фашистов». В наибольшей степени этому способствовали выступления Бориса Миронова на учредительном съезде (видеозапись каким-то путем попала на ТВ) и в газете «Московские новости»; из-за последнего интервью Минюст вынес партии официальное предупреждение.

Атака либеральной общественности была направлена главным образом лично против министра юстиции Юрия Чайки: как же, «минюст зарегистрировал фашистов»! Неудивительно, что скандализированный Чайка наконец сломался и разослал по регионам циркуляр с указанием не регистрировать отделения партии на местах. В 35 регионах партии отказали в регистрации. В урочный срок надлежащее количество отделений не было зарегистрировано, и НДПР вычеркнули из регистра, аннулировав лицензию.

Последняя возможность партийной легитимации Русского движения оказалась провалена на долгие десять лет. Единая легальная русская партия не состоялась именно тогда, когда нужда в ней была особенно велика, а возможность объединения русских сил реальна. Второго подобного проекта, в котором так же объединились бы лучшие представители, цвет Русского движения в центре и на местах, до сего дня с тех пор не возникало. Возникнет ли?

Надо заметить, что провокационное поведение Миронова, давшее повод для массированной атаки на НДПР и приведшее, в конечном итоге, к ее делегитимации, не было случайным. В течение многих лет Миронов убежденно пропагандировал идею национального восстания, считая его необходимым и возможным, и полагая, что застрельщиком может и должна будет выступить армия (спустя годы его теория аукнулась феноменальным по бездарности и глупости «делом Квачкова»). Идея абсолютно утопическая, однако Миронов истово ее исповедовал и с презрением отметал идею легитимной политической борьбы за русские интересы, именуя это все «жидовскими играми». Главную цель, ради которой создаются в наше время партии, — участие в выборах — Миронов не признавал. Планомерная политическая партийная работа ему претила. Уникальное сочетание трех сопредседателей — важный козырь партии — он оказался не способен оценить. Миронов исходил только из своей логики и не считался с коллегами, тщеславно полагая лишь себя одного спасителем нации.