Русский Жребий

— Я — нет. Мы — быть может. Во всяком случае, я хочу в это верить. Не может быть, чтобы такое страшное количество жертв, такое число замечательных подвигов были напрасны. Не должно! Возможно, конечно, что мы мечтатели и романтики, которые хотят построить то, чего не может быть в этом мире, но мы будем сражаться. За то, во что верим, за тех, кого любим. Бог нас из таких передряг выводил, в каких мне ни разу не приходилось даже в Чечне бывать. Неужели просто так? Должен же быть какой-то высший смысл во всём этом!

— В одном ты не изменился точно.

— В чём же?

— В главном. В девизе, который тебе завещал твой дед.

— Не уклоняюсь… Да этому девизу я верен. И России — верен. И тебе. Так что не очень-то я изменился, — Стрешнев усмехнулся, чмокнул жену в голову. — Разве что огрубел маленько и разучился говорить те нежности-белоснежности, на которые был так щедр раньше.

— Это не страшно, — улыбнулась Наташа. — Я тоже разучилась отвечать на них.

Игорю очень хотелось хоть издали повидать сыновей, и решено было на другой день рискнуть и проехаться на электричке до дачи Курамшиных и обратно. Разговаривать с детьми, конечно, было опасно. А ну как потом сказали бы где, что приезжал папа, и это бы дошло до ненужных ушей? Ведь малы ещё совсем, несмышлёныши. Так хоть поглядеть на них, а не только на фотографии…

За весь этот день Наташа ни разу не спросила, насколько он приехал, словно боясь ответа. Не говорил об этом и Игорь. Ему до боли не хотелось расставаться с женой, но даже в этот первый за семь лет день, проведённый вместе, он не мог забыть о войне, не думать о своих бойцах, оставшихся без него в кризисный для республики и армии момент.

Впрочем, наступающее утро отвлекло его мысли от далёких боёв. Непривычная тишина, домашний уют, вид спокойно спящей, счастливой оттого, что он рядом, любимой женщины, настраивали на мирный лад. Налетели ураганом мечты о новой жизни — в новой стране после победы. Так и грезилась она светлой точкой в конце длинного беспросветного тоннеля.

Внезапно этот полусон-полумечту нарушил скрежет поставленного на режим вибрации мобильника. Быстро схватив его, Стрешнев ушёл на кухню и затворил дверь, не желая будить Наташу. В трубке раздался напряжённый голос Курамшина:

— Тебя вычислили. Они будут у вас максимум через полчаса. Быстро уходи оттуда и жди меня на нашем месте!

Затем последовал отбой…

Травимому волку не нужно дважды объяснять, откуда исходит опасность. Спешно возвратясь в комнату, Игорь нашёл жену уже проснувшейся и с тревогой смотрящей на него.

— Звонил Валерка. За мной уже едут, — коротко сказал он ей, одеваясь.

— Кто?.. — словно оборвался страдальческий голос в ответ.

— Доблестные органы… Откуда, чёрт возьми, они узнали?.. Как какого-нибудь матёрого террориста поймать, так не почешутся. А тут на другой день уже у ворот!

— Куда же ты теперь? — слабо спросила Наташа. Глаза её потухли, и она точно разом лишилась сил даже на то, чтобы подняться: так и сидела на постели, укутавшись в одеяло.

— Меня обещал подхватить Валерка. Как-нибудь выберемся. Он тебе потом всё сообщит.

— Я могу тебя проводить?

— Не надо. Они вот-вот будут здесь, и я должен бежать… Бежать! — он хватил кулаком по столу. — Как вор! Как трус! Как…

Наташа метнулась к нему, обняла, целуя руки и лицо:

— Это всё… неважно… Лишь бы ты жив был! — заговорила прерывисто. — Слышишь?! Я буду ждать тебя столько, сколько будет нужно! Но ты должен жить! Ты не должен погибнуть! — голос её сорвался, и она замерла, прижавшись лицом к его груди.

— Я не погибну, Наташенька, обещаю тебе, — ответил Игорь, бережно сажая обессилевшую от горя жену в кресло, гладя её по волосам. — Я выживу и заберу вас к себе! Клянусь тебе, что так будет! Даже если для этого понадобится изменить весь мир…

— Ты не забыл мои ключи?

— Нет, они у меня.

— Тогда идти, — Наташа поднялась, кутаясь в длинный шёлковый халат, несколько мгновений смотрела на Стрешнева, затем провела ладонью по его лицу. — Иди же. Тебе нужно торопиться. А мне… Убрать вторую чашку со стола и твои тапочки… Чтобы они не заподозрили…

От этих обречённых слов ком подкатил к горлу. Игорь в последний раз обнял жену:

— Я вернусь, родная, обещаю тебе! Я же всегда возвращаюсь, ты знаешь! — и ушёл, не видя, но чувствуя, что её тонкая рука крестит его вслед.

Когда Стрешнев отходил от дома, к нему подъехало сразу три машины: две полицейские и одна «штатская». Вышедшие из неё люди быстро вошли в только что покинутый Игорем подъезд. Зло сплюнув себе под ноги, он свернул во двор и направился к автобусной остановке.

До «нашего места», то бишь дешёвой закусочной, а точнее здания, где она располагалась семь лет назад, Игорь добрался быстро. Усевшись на парапет располагавшегося неподалёку входа в метро в ожидании Курамшина, он погрузился в самые безрадостные размышления.