Русский рай

– Мне пора! – Отвязал повод от коновязи Егор. Его лицо то вспыхивало румянцем, то покрывалось землянистой бледностью. Он вскочил на затанцевавшего жеребца, не прощаясь, накинул шляпу.

Екатерина что-то хотела сказать ему, но умолкла на полуслове. Не обернувшись, Егор пустил жеребца с места в галоп и пулей вылетел из ворот крепости.

– С княгиней, Еленой Павловной, говорить надо! – слезливо пробормотала вслед Екатерина с раздосадованным лицом.

Сысой вставил ногу в стремя, степенно, с кряхтением, уселся в седле, легонько поддал пятками в бока и направил мерина шагом следом за агрономом. Черных быстро удалялся, поднимая ленту пыли из-под копыт, она редела и стелилась ветром по огородам в сторону Берегового хребта. Мерин Сысоя, глядя на них, тоже попытался перейти на тряскую рысь, но седок придержал его, заставив идти шагом, и неспешно продолжал путь к дому. Возле речки агроном дал круг и повернул жеребца в обратную сторону. Сысой подумал – к Катьке, но Егор подвел гнедого стремя в стремя к сысоеву мерину и, придерживая жеребца, скалившего зубы и мотавшего головой, двинулся рядом с приказчиком.

– Ты же тобольский, тоже не понимаешь, что за порядки там у них, в России? – заговорил горячо и зло. Похоже, ему не терпелось высказаться. – У нас бери любую девку: чернявую, раскосую, плоскомордую, крести и женись. А там… На белой, синеглазой, русской не могу жениться, потому что крепостная.

– Каюрку тоже не дадут, пока долги за нее не выплатишь, – осторожно возразил Сысой.

– Дикость! – взорвался агроном. – Холопство отменили больше ста лет назад… Княгиня не желает дать вольную Катьке, боится остаться без прислуги, Катька не хочет воли – вольной работать надо больше, чем у княгини. Родит моего ребенка, а он в собственности Ротчевых. И что мне делать?

Хотелось Сысою сказать старческую глупость: сперва, дескать, надо думать, потом женихаться. Да много ли сам думал в прошлом?! Кабы жить старческой мудростью, а не юношескими соблазнами, сам имел бы большую семью, многочисленную родню, с важностью и достоинством ждал божьего дозволения приложиться к усопшим родичам в землю, до пуповины пропахшую их потом.

– Что же делать? Что делать? – сосредоточенно повторял агроном, не ожидая ответа от старого промышленного.

– Ты – хозяин! – осторожно посоветовал Сысой. – Вон какую ранчу построил.

– Ферму! – поправил его Черных.

– Пусть ферму на мериканский лад. Тебе работящая хозяйка нужна, а не ленивая прислуга.

– Да ты понимаешь, дед, что я ее люблю!

– Как не понимать?! Всяких жен имел, знаю: попадется добрая – все равно полюбишь, попадется стерва – возненавидишь. Хотя мне больше попадались добрые. Да, что об этом. Продадут Росс – что будешь делать? Останешься или бросишь свою ранчу?

– Я учился не за компанейский счет, ни от кого независим. Если бы Катерина осталась, арендовал бы ферму у того, кто её купит. Доходов, какие получаю от Компании, на земле не заработать, зато дело по душе. Со временем выкупил бы землю или начал все на новом месте – что, наверное, проще и дешевле.

Так, за разговором, двое всадников переправились через Русскую реку по намытому галечнику. Иные протоки лошади переходили по брюхо в воде, и приходилось задирать ноги, чтобы не намочить сапоги.

– Ночуй! – предложил Сысой, кивая на дорогу к своему хозяйству.

– Поеду! – сверкнул глазами агроном и пустил жеребца в галоп.

«Горячая голова, – подумал Сысой, глядя ему вслед. – Пожалуй, еще и поглупей меня молодого!»

В ноябре, когда небо временами начинало хмуриться и просекаться короткими дождями, Суттер с Ротчевым посетили Шабокайское ранчо. Судя по виду правителя конторы, он на чужом языке расхваливал здешние места. Гость был с сопровождавшими его гавайцами грозного вида, настороженно зыркал по сторонам, осматривал строения, стучал по ним тростью. Хозяйство ему нравилось. Никак не показывая, что помнит Сысоя, или уже забыв о встрече, спросил его через Ротчева, согласится ли поработать после продажи крепости? Сысой обернулся к зятю, который подавал ему знаки соглашаться. Ответить не успел.

– Это наш старый приказчик, служит с основания форта. Мы найдем ему более подходящее место службы! – Протараторил Ротчев на латинянской тарабарщине, но Сысой его понял. Ему же правитель сказал по-русски: – Пока клиент не расплатится, надо присматривать за фортом. Думаю, за прежний оклад ты с этим справишься лучше других.

– Могу и присмотреть! – Пожал плечами Сысой с равнодушным видом. Он не думал о будущем.

Компанейские суда редко приходили в Росс дождливыми зимами, но на этот раз в декабре встал на рейде бриг «Святой Константин», некогда вывезший стариков в Охотск. Русские служащие и креолы возбужденно обсуждали, что между Суттером и Компанией в лице Костромитинова еще в сентябре был подписан договор о купле продаже форта с рассрочкой на четыре года и теперь все они должны оставить Росс.