Русский предприниматель московский издатель Иван Сытин

Эти экономические тенденции явно не внушали пайщикам никаких опасений, ибо на своем собрании 23 мая следующего, 1914 года они проголосовали за выпуск 1600 новых акций и тем самым почти удвоили капитал фирмы с 1,8 миллиона до 3,4 миллиона рублей. Раскупили их, как обычно, свои же акционеры. Чуть больше половины, то есть 850 акций, было сразу передано Сытину в обмен на его 15-процентную долю в «Русском слове». Прикупив затем часть оставшихся 750 паев, Сытин довел свою долю в капитале фирмы до 61,3 процента и стал наконец-то единственными безраздельным владельцем контрольного пакета акций[452]. И надо же, чтобы всего через полтора месяца неотвратимый ход войны и революции напрочь перечеркнул его честолюбивые планы по созданию треста – комбината и широкой сети газет.

Продажа Сытиным «Товариществу» своей доли в «Русском слове» за акции фирмы явилась очередным ловким, но вполне законным перемещением капитала, и была поэтому одобрена министерством торговли и промышленности. Когда же Сытин заявил, что свыше 170 тысяч рублей, полученных им в результате сделки, не должны облагаться налогами, так как речь идет всего-навсего о перераспределении его средств, налоговое ведомство возразило, что все поступления Сытина от перемещения в 1914 году его 15-процентной доли следует рассматривать как прибыль, поскольку он непрерывно руководил изданием газеты даже после того, как почти полностью «продал» ее в 1905 году. Это дело в ноябре 1916 года решится в пользу Сытина[453].

Не случилось бы, конечно, ничего страшного, заплати Сытин налоги сполна. Просто ему хотелось израсходовать свои деньги более толково, к примеру, на создание фирмы по производству бумаги.

IV

Еще в 1910 году, желая избавиться от необходимости покупать бумагу за границей, Сытин начал изучать возможности открыть бумажное дело в Карелии. Он нанял специалиста, и тот в течение двух лет, получая по тысяче рублей в месяц, составлял подробный отчет о природных ресурсах на реке Кеми, близ городка с таким же названием, неподалеку от Белого моря. Там был водопад, как выяснилось, мощностью 20 тысяч лошадиных сил, а вокруг стояли нетронутые казенные леса – необходимое сырье для пульпы.

Прикинув, что для начального капитала потребуется 9 миллионов рублей, Сытин отправился за поддержкой в Германию, к промышленнику Гуго Стиннесу, которого пресса окрестила «самым богатым человеком в Германии». Стиннес, хоть и одобрил проект, но участвовать в нем не стал; наверняка здесь сыграли свою роль антигерманские настроения «Русского слова» и ухудшение отношений между Германией и Россией. Дома Сытин столкнулся с таким же равнодушием, и это дало ему повод уже в который раз пенять на нежелание русских развивать столь важное для страны издательское дело.

К 1913 году Сытин поумерил свой аппетит. Так, намереваясь приобрести и расширить небольшую бумажную фабрику Н.В. Печаткина в Петербурге, он объединился с одним из директоров Оренбургского Общества лесной продукции и торговли Е.Ф. Давыдовым и затем организовал акционерное общество с капиталом в 4,5 миллиона рублей. Основными пайщиками новой Российской писчебумажной фабрики стали Сытин, Руманов и Соловьев, а «Товарищество И.Д. Сытина» тотчас подписало с ней десятилетний контракт на поставку бумаги со скидкой. Тем не менее Сытин по-прежнему вынужден был пользоваться услугами заграничных поставщиков, и с началом войны в 1914 году ему пришлось столкнуться с нехваткой бумаги и резким повышением цен. К 1916 году на сытинские издания требовалось 7 тысяч пудов в сутки, из них 30 процентов – на «Русское слово», а между тем все русские фабрики вместе взятые не могли произвести такого количества бумаги[454].

После того как Сытин приобрел на паях с Давыдовым бумажную фабрику, произошел случай, лишний раз подтверждающий, что у деловых людей нечистоплотные приемы были, вероятно, в большом ходу. В данном случае Сытин стал жертвой сговора между Печаткиным, Давыдовым и банкиром Г.Д. Лесиным. Давыдов будто бы передал часть своих лесных угодий Лесину, а затем с помощью Печаткина устроил так, что их бумажная фабрика купила эти угодья по непомерно высоким ценам. Троица положила в карман 643 894 рубля. Когда Сытин обнаружил подвох, он почувствовал себя обманутым и униженным. У него помутилось в глазах, жаловался он в письме к Руманову, точно «я падаю в пропасть», оттого что «дельцы строили дело… у меня за спиной. Они плюнули мне в душу неприлично и скверно», словно считали «ничтожеством». Сытин просил Руманова, свое доверенное лицо, потребовать от каждого из мошенников по 200 тысяч рублей, якобы на благотворительность, однако у нас нет документов, свидетельствующих о развязке этого дела[455].