Русский народ в битве цивилизаций

Но вот есть ли реальная сила, действующая в каком-то другом направлении? Ее не видно. Никакая оппозиционная партия такой силой не является. Даже если она приобретет большинство в парламенте, парламент можно разогнать, а то и расстрелять.

Но сейчас нет нужды даже в таких драматических действиях. Что может сделать любая партия, приди она сегодня к власти? Мы видим, что в Москве продаются предметы, почти исключительно привозимые из других стран: еда, лекарства. Телевизор забит рекламой, но продукция России там фактически не рекламируется — кроме банков. Сейчас Запад может вызвать катастрофу — по крайней мере в Москве, — не прибегая ни к интервенции, ни к бомбардировкам. Только совершенно экстраординарные меры способны дать России возможность вырваться из накинутой на нее петли. Вероятно, что-то вроде введения карточек, отказа платить долги, согласия затянуть туже пояс и пойти на еще большее ухудшение жизни в течение нескольких лет, чтобы потом добиться достойного существования. Но партии, готовой к этому, нет (включая и коммунистов): ведь к такому повороту всей жизни надо упорно готовить своих единомышленников, а сейчас об этом никто не смеет заговорить. Да еще теперешняя чудовищная преступность, не отграниченная четко от всей экономической и политической жизни. Лишь самые жесткие меры дадут шанс с нею справиться, но кто способен на них пойти?

Однако может ли хоть в принципе существовать сила, которая бы уравновесила те, которые движут Россию к полному развалу? Мне кажется, что может, и притом только одна. Ведь каждое государство связано с каким-то народом: либо (что бывает редко) оно только из этого народа состоит, либо этот народ составляет в нем большинство и исполняет «государствостроительную» функцию. Поэтому существование государства невозможно без существования этого народа. Народ же есть не просто совокупность людей, близких по крови: они должны быть объединены чувством общей судьбы, готовностью бороться за свое место под солнцем, за свою страну. Вот это и есть единственная сила, способная удержать страну на краю пропасти, спасти в момент, казалось бы, неизбежной гибели. В нашей стране это — сила русского национального самосознания. Да, именно она всегда и спасала страну: от Куликова поля до Сталинграда. Ее-то сейчас в сколько-нибудь организованном виде нет: русское патриотическое движение до сих пор политической силой не стало. И в этом основная причина того, что мы не способны выбраться из катастрофы.

Казалось бы, наоборот, сейчас все патриоты. Но уже то, что этот облик принимают самые противоположные течения, внушает сомнение в их искренности. Как можно разобраться в этом маскараде патриотических масок? Способ самый простой: обратить внимание на конкретные, часто мучительные вопросы, стоящие перед русским народом.

Прежде всего с положением 25 миллионов русских, оказавшихся за пределами России. Более или менее внятно о них упоминают все. Но какое политическое течение формулирует конкретные требования? В первую очередь, права русского народа на воссоединение. Так, Западная Германия не признала де-юре разделения страны, обязалась бороться за ее воссоединение — и добилась своего! Кроме того, следовало бы добиваться статуса русского как второго официального языка, автономии районов, где русские составляют большинство, второго гражданства, того, что имеют десятки наций в России. А в Прибалтике — элементарного равноправия (в Латвии для неграждан — в основном это русские — существует 68 запретов на профессию, они живут как евреи по нюрнбергским законам в первые годы гитлеровского режима). Кто требует, чтобы экономические отношения со странами, где живет много русских, учитывали их положение? Из сколько-нибудь влиятельных партий — ни одна. (За исключением разве Жириновского, — но его декларации уже мало кто, кажется, принимает всерьез.)