Русский народ в битве цивилизаций

Переворот, создавший в исторически очень короткий срок технологическую цивилизацию, обычно называется научно-технической революцией. Это название и его сокращение — НТР — встречается во всех языках. Такое систематическое употребление термина не может быть случайностью, язык не обманывает: мы действительно имеем дело с революцией, произведенной «научной техникой», т. е. техникой, основанной на науке (ср. «пролетарская революция», «буржуазная революция»…). Как и всякая революция, она тоже уничтожает старый уклад жизни, в особенности духовную структуру общества и человека (в предшествующих революциях это называлось «созданием нового человека»).

Например, один из крупнейших биологов этого века Конрад Лоренц обращает внимание на то, что вопрос о гуманности, нравственности, моральности некоторого образа действий возникает, только если объектом его является живое. В противном случае речь может идти лишь о более или менее целесообразных действиях. Современный же человек в своей деятельности все реже сталкивается с живым. Поэтому он отучается от оценки своих действий с точки зрения их нравственности и гуманности и оценивает их лишь с позиций целесообразности. Такую установку он переносит уже и на действия, направленные на живое. Вот почему, говорит Лоренц, когда современный человек сталкивается с чем-то-живым, он быстро его уничтожает (2). Это относится, добавим от себя, к колоссальному спектру действий — от уничтожения многих видов насекомых при помощи ДДТ до уничтожения коренного населения Тасмании.

Все более зловещий характер, который приобретает цивилизация, чувствовали, конечно, и раньше. Например, К. Леонтьев, писавший «против машин и вообще против всего этого физико-химического умственного развития, против этой страсти произведениями мира неорганического губить везде органическую жизнь, металлами, газами и основными силами природы разрушать растительное многообразие, животный мир и самое общество человеческое, долженствующее быть организацией сложной и округленной, наподобие организованных тел природы» (3).

В технологической цивилизации сознание людей формируется, унифицируется и направляется гигантской индустрией средств массовой информации. Средства информации определяют человеку цели жизни и средства их достижения, его нравственные принципы, эстетические вкусы, политические и национальные симпатии и антипатии. Некоторые факты вносятся в сознание под колоссальным давлением, занимают в нем громадное место; другие из информационной картины просто вычеркиваются. Средства информации, по существу, формируют иную, искусственную действительность. Мы были свидетелями этого в ленинско-сталинско-брежневское время. Но такова же точно и ситуация на Западе, средства информации которого, например, вычеркнули из картины тогдашнего мира голод, сопутствовавший коллективизации в нашей стране. Или сделали центральным событием советской жизни 60-х и 70-х годов ограничение еврейской эмиграции — когда во всей стране господствовала система прописки, а колхозники вообще не имели паспортов и не могли выехать из своего колхоза!

Из всех средств массовой информации наиболее совершенным является телевидение. Это как будто фрагмент из фантастического рассказа об искусственном человечестве будущего: реальная жизнь заменяется жизнью «в ящике». Уже автору книги невозможно задать вопрос. Но в телевидении нельзя даже взглянуть на предшествующую страницу: не говорил ли он там нечто противоположное? И нельзя перелистнуть скучные страницы. Можно только покорно слушать слово за словом. Так формируется сознание хуже рабского: управляемое. А в то же время американский школьник проводит больше времени в общении с телевизором, чем в школе, с родителями или товарищами. Еще драматичнее ситуация у нас, когда работающие, занятые хозяйством или просто усталые родители счастливы пристроить детей к «ящику». У более взрослых американских юношей товарищем их игр и учителем является компьютер. Несомненно, скоро так же будет и у нас.

Создается поколение людей, воспитанных машинами, а не человеком. Эффект можно себе представить по рассказам о детях, воспитанных животными (чаще всего — волками). Когда этого ребенка находили скоро, то он восстанавливал человеческие черты, но если он пробыл среди животных больше двух лет, то, как правило, не мог восстановить ни речь, ни прямое хождение. Таким же образом технологическая цивилизация создает тип человека, который по духу все ближе технике и машине и все меньше чувствует свое родство с природой и даже людьми. Ему, например, ближе, понятнее бензопила, чем лес, который она губит, или бульдозер — чем поле, превращаемое им в подобие лунного пейзажа.