– Это Глашка, стерва, меня всю жизнь унижала. Всю жизнь эту гадюку подлую пригревал… кусачую. Все же истая правда, ей-Богу! Хотите, перекрещусь?
Лена не успела помотать головой, как Попов вскочил и положил три размашистых креста с поклонами.
– Здесь не храм, а суд. – Лена взглядом усадила истца обратно. – Не надо паясничать!
– Вот вы такая молодая… и красивая, а старика обижаете. Кто ж паясничает? Никто не паясничает. Я объясняю вам… – Попов ткнул коряжистым пальцем в сторону стола. – …там только правда написана. От первого до последнего… альфа, так сказать, и омега!
– Что? – Лена снова почувствовала накатывающий приступ смеха. – Какая омега?
– Ну… я это… как в Библии, сказал. Альфа и омега… так Христос говорил… в том смысле – от первой до последней буквы…
– Вы такой верующий человек? А написали, что комсоргом были, – уточнила Елена Викторовна и тут же пожалела – Попов снова вскочил.
– Я очень верующий. Всегда в Бога верил! Даже во времена Советской власти! Комсоргом тоже был, но верил! Тайно! Крестился, правда, при перестройке! В церковь хожу. Каждое воскресенье! Молитвы знаю. Хотите – «Отче наш…» прямо с ходу? Отче наш, иже еси на небесех! Да святится имя Твое, да приидет…
– Прекратите уже! Сядьте! – Лена сама привстала.
Из совещательной комнаты на шум выглянула секретарь.
Попов печально глянул на нее и, не найдя сочувствия, покорно сел.
– Могу и Архангелу Варахиилу – покровителю благочестивых семейств…
– Не надо никаких архангелов! – Лена опустилась в свое кресло и махнула рукой, мол, все нормально.
Секретарь скрылась за дверью.
– У вас-то у самого с благочестием в семье не очень, я погляжу, – примирительно сказала Лена, Попов начинал вызывать у нее какую-то жалость.
Попов глубоко вздохнул, но говорить что-то пока не решился. Лена стала читать дальше.