Русский фронтир

– Давай за мной.

Трезубов ловко пополз той же дорогой, которой перед этим полз Петр. Только в другую сторону. Старший заставы желал сам убедиться в правдивости полученных данных.

Оценка не заняла много времени. Все было ясно с первого взгляда. Масса конных стала ближе. Кроме того, она разделилась, направляясь уже не только вправо от необнаруженного секрета, но и влево.

– Петька со мной, остальные наметом по хуторам, – коротко распорядился Трезубов. – Поднимайте казаков. Я еще здесь понаблюдаю.

Трое из пяти дозорных исчезли у подножия холма. Вряд ли ночные налетчики смогли расслышать стук копыт, когда трое коней с места рванули в галоп. Движение большого отряда само по себе производит достаточно шума, чтобы расслышать происходящее на стороне.

Может, и проще было бы развести сигнальный костер, однако в этом случае налетчики бы немедленно поняли, что их обнаружили, и трудно сказать, какую тактику предпочел бы командир отряда. Если отход – еще куда ни шло, но он вполне мог бы ускорить движение в последней попытке успеть к станице раньше, чем казаки подготовятся к бою.

– Давай-ка и ты к коням. Будь готов, – шепнул Трезубов, вновь отправляясь на наблюдательный пункт.

Небо меж тем потихоньку начало сереть, предвещая короткий южный рассвет.

Только утро на этот раз не несло ничего доброго. Так частенько бывает по утрам…

8

– Сполох!

Протяжный громкий крик вывел отца Григория из забытья.

Батюшка помотал головой, пытаясь понять, не померещилось ли ему, не является ли голос отзвуком какого-нибудь кошмара?

Крик повторился, и почти сразу где-то неподалеку скрипнула дверь, и с улицы послышался тревожный ответный голос.

На продолжение сна это явно не походило.

– Доминик! Сполох! – Григорий потряс оппонента, мирно расположившего голову на столе.

– А? – На этот раз монах выпрямился и открыл глаза.

Вид у него был помятый, даже толком протрезветь Доминик не успел, однако то, что он сумел вырваться из объятий сна, уже говорило о многом.

– Сполох! – Священник поднялся, прислушиваясь к происходящему снаружи.

Судя по звукам, там уже кипела жизнь. Отовсюду выскакивали казаки, старались уточнить причину, а кое-кто уже несся к конюшням, чтобы скорее оседлать скакуна.

– Что есть сполох? – вопросил на этом фоне Доминик.

– Ну, тревога, – пояснил Григорий.

– Почему тревога? – очумело переспросил монах.

– Пока не знаю. Но, может, нападение?

Батюшка не являлся казаком, однако долгая жизнь в станицах приучила его к самым разным оборотам жизни.

Станичная церковь еще не имела колоколов, и вместо их протяжного набата теперь звучало било от правления.

– Ох! – Доминик попытался встать и схватился за голову.

Но подобная болезнь была легко излечима.

Отец Григорий щедро плеснул в глиняные стаканы жидкости из заветной бутыли.

– Я не могу! – простонал Доминик.

– Надо, – сурово ответил Григорий.

– Но…

– Выпей, и все как рукой снимет!

Священник показал пример, опрокинув содержимое своего стакана в рот и нашаривая на столе какую-нибудь закуску.

Монах страдальчески сморщился, понюхал, а потом заткнул нос и все же выпил лекарство.

Дыхание у него перехватило, на глазах выступили слезы, но заботливая крепкая рука Григория уже протягивала конкуренту полную ложку квашеной капусты. И не столь важно было, что капуста явно была подпорченной, главное – она могла на какое-то время перебить суровый дух самогона, а там уже организм как-нибудь сам справится с двойной напастью. До тех пор, пока клин не будет вышиблен клином и не подействует суровое лекарство.

– Пошли.

Дожидаться излечения отец Григорий не стал. Он потянул Доминика на улицу, и последний не стал сопротивляться.

Сразу за плетнем священнослужители едва не поплатились за проявленное любопытство. Мимо них наметом промчался куда-то в степь казачий разъезд, и было чудом, что двое извечных спорщиков как-то сумели разминуться с конями. А вот окликнуть и спросить, в чем причина тревоги, не получилось.

Станица кипела. Вряд ли процесс улучшения самочувствия занял много времени. Просто казаки привыкли к беспокойной жизни настолько, что она давно стала их сущностью. Теперь все они с конями и при оружии спокойно ждали повелений атамана. Раз до нападения осталось какое-то время, лучше воспользоваться случаем и встретить врага организованно.

Подошедших священников немедленно ввели в курс дела. Ровно настолько, насколько знали сами. Иными словами, на уровне известия о неведомом отряде. Любому было понятно: ночью конные с добром не ходят, и оставалось лишь уточнить, желают неизвестные просочиться мимо, чтобы затем погулять по всей территории, или же избрали целью казачью станицу?

Каждый казак понимал: они здорово успели насолить обосновавшемуся в Североамериканских Штатах разнообразному ворью, привыкшему повсюду грабить как у себя дома, и те вполне могут попробовать отомстить за свой прерванный беспредел. Об этом же недавно предупреждал Сысоев. В той степени, в какой его подчиненные нуждались в предупреждениях.