Русский быт в воспоминаниях современников

Очувствовавшись от обморка, матушка, стоя на коленях, долго молилась Богу, потом просила горничную рассказать подробности нашего несчастия. Женщина эта рассказала нам, что батюшка рано поутру прибежал к околице своей деревни, где встретил дворовых людей наших и некоторых крестьян. Сказав им, что он трое суток ничего не ел, разбросал свое платье по лесу, будучи не в силах нести его на себе, просил дать ему молока и хлеба, что тотчас было исполнено; потом узнав, что матушку и сестер отвезли в город, просил, чтобы и его туда же отправили; люди, исполняя его волю, запрягли парою телегу, в которой он выехал из деревни, но какая-то женщина, мывшая на реке платья, увидя толпу злодеев, ехавших на другой стороне реки, закричала им: «барин здесь». Эти люди тотчас же переправились вплавь через реку, и не застав батюшку в деревне, поскакали вслед за ним. Нагнав его в нескольких верстах от селения, заставили повернуть назад, и собравши всех дворовых и крестьян наших, объявили им, что, кто хочет, может бить его. Когда же все сказали, что довольны батюшкою, и просили ему помилования, то злодеи приказали везти его в город. Но тогда тот самый человек, который ударил матушку и сестру дубиною по голове, стал бить батюшку плетью; после чего казаки повесили его и стреляя в него, ранили в плечо и бок. Наконец, полагая, что он уже умер, сняв с виселицы, потащили за ноги к реке, и там в тине оставили…. Но видно, он еще был жив тогда, потому что преданные ему люди, чрез несколько дней после того выехавшие из города, нашли тело его и свидетельствовали, что пальцы правой руки его были сложены для крестного знамения. Такова была кончина человека, которого, по всей справедливости, можно было назвать честнейшим. Все, знавшие его, единогласно в том удостоверяют, и все дела его подтверждают тоже; твердый в правилах, он был справедлив и щедр. Он погребен близь церкви. Часто после плакали мы на его могиле, и почтение к его памяти вечно останется в моем сердце.

Часу в десятом утра услышали мы шум народа, толпившегося около канцелярии. Караульные наши смотрели за нами, слабо, я сошел вниз и слышу, все кричат: «Воевода[102]) идет сечь и рубить». Вскоре после того показались бежавшие окровавленные люди, за ним следовал воевода Белокопытов с обнаженною шпагою в руке, и кругом его пять солдат штатной команды с ружьями на плечах; двери пред ним отворились; он вошел в канцелярию; все робко на него смотрели и готовы были ему повиноваться.

Войдя в судейскую комнату, Белокопытов застал на воеводском стуле Сердешева, назначенного в воеводы самозванцем. Тут начался спор старого воеводы с новым[103]). Сердешев говорил, что не отдаст он Белокопытову своего места, потому что спас от смерти многих дворян; Белокопытов, не отвечая ему, закричал своим солдатам: «возьмите его!» Солдаты схватили Сердешева, кто как попало, стащили его со стула и отвели под стражу. Тогда Белокопытов, открыв окно на площадь, чтобы все прежние начальники в городе и в предместий тотчас явились к нему, что было исполнено немедленно. Вышел на крыльцо, именем Государыни, объявил он всем, что преступление их прощает, но только, чтобы жители поставили триста человек конных и вооруженных людей, которым обещал давать но одной копейке вдень жалованья и назвал их копейщиками. Требование его скоро было исполнено, что он тут же успел осмотреть представленных ему людей, записать их имена, разделить на команды и определить к ним начальниками солдат, возвратившихся с ними из леса. Узнав, что партия бунтовщиков пьянствует в дворянском селении, в восемнадцати верстах от города, он отрядил туда команду, которая взяла их и привезла в город; некоторые из них замучены были до смерти, а другие посажены в острог; по показанию последних о другой партии, находившейся в другом селении, Белокопытов отправил и за ними команду; все это исполнил он в первый день своего воеводства. Я был очевидцем всех этих происшествий. Воспользовавшись свободою и оставшись без надзора по случаю перемены властей, я, не теряя из виду воеводу, шатался с прочими ребятишками, то по площади, то в канцелярии; когда уже стало смеркаться, возвратись в тюрьму, я нашел матушку в большом страхе, от моего долгого отсутствия. Со мною пришел подьячий, которого мать была попадьею в нашем селе; он предложил нам квартиру в его доме; хромой и престарелый регистратор, отец подьячего сделал тоже предложение, но с тем, чтоб я просил дозволения на то у воеводы, и я не думая, что может быть в том отказано, ушел домой приготовить наш ужин.