Русский быт в воспоминаниях современников

Не знал я причины тому, что народ того небольшого селения[95]) тогда отличался от всех на большое пространство окружающих соседей своих других селений своею веселостию. Шатаясь по разным местам России и сопредельных государств, не случилось мне видеть, где бы подобные им поселяне так искусно и охотно выделяли между трудов и необходимого покоя особые часы для увеселений, не довольствуясь тем, что и в трудах во всякое удобное время не пропустят они минуты употребить в свое увеселение и что одни только немногие часы, закрыв глаза, силы их подкрепляющие, предав их неисповедимому состоянию души и тела, разлучают их со врожденною их любимою склонностью, сопровождать все веселостью. Если взять началом года первое октября, время рабочее, в которое у них производятся затопки конопляных стеблей для вымачивания, чтобы взять с них пеньку, которая тогда по доброте своей отправлялась чрез разные места в Англию, и молотьба разного хлеба, которую они всегда старались сократить к зиме, когда необходимо расчищать на токах снег, иногда выше человеческого роста навеянного; в то время они, вставши за несколько часов до света, обмолачивают каждый по овину, асемьянистые по два. Весь день мущины и женщины в беспрерывной работе до самого сумерка, но не смотря на то, оконча все и помолясь Богу на месте окончания трудов, они не преминут хотя на короткое время собраться на улице в нескольких местах и нередко и в одном, и хотя не поют уже песень, но за то там у них другие занятия: резвости малолетних, рассказы стариков, неприметный отчет в дневных трудах взрослых и тому подобное, заменяя, всегдашнее их для веселостей определенное время замещает промежуток прервавшего единственно по краткости свободного времени всегдашнего их игрища. После сего каждое семейство, собравшись в избы и засветя огонь, паки работает: кои прядут, кои починивают мешки или веретья, кто поправляет хомуты, приготовляясь по первому зимнему пути пуститься на нескольких лошадях в извоз, в котором работают до прекращения санного пути, после которого они нанимаются в работу на водоходных судах, кто делает цепи, грабли или за-востривают вилы, иные плетут лапти, а все вообще поют какую-нибудь старинную или из современных какую-либо военную, или молодецкую песню, и оконча ту, начинают другую, кем-либо из старших семейства предложенную. Песни у них рассортированы на военные, молодецкие, уличные, хороводные, свадебные, разные величальные: для стариков и старушек, для заслуженных, для женатых и замужних, для девиц, для холостых и для вдовых мужчин и женщин с обозначением во всех каждого величаемого лица состояния, даже и попов величать есть у них особые песни, а также и относящиеся к монахиням; особые также на разные случаи: свиданий, расставаний, отправляющихся на войну, о разной участи, постигшей их там, — сии особенно с претрогательными голосами возвращающихся с войны, радостные, печальные и даже плачевные. И во всех тех песнях голоса так искусно принаровлены к воспеваемым в них предметам и обстоятельствам оных, что не меньше самых слов делают выражение. Имея в памяти по множеству на всякий предмет или случай однородных песен, они искусно выбирают такие, которые почти совершенно объясняют свойства и обстоятельства воспеваемого предмета или лица, даже и образ жизни оного прошедшего и настоящего времени — особенно в отсутствии тех лиц, ибо в присутствии они поют такие, в которых меньше выражается образ жития величаемого, дабы не оскорбить оного вместо величания ни полусловом, которое могло бы напомянуть какой неприятный, хотя ему одному известный поступок или случай, ни излишнею лестью. Сговорных и свадебных песен у них так много, что они певши беспрестанно при всех многоразличных свадебных обрядах приличные каждому песни, за бесчестье себе считают: спеть на одной свадьбе два раза одну песню. А как по-тамошнему (а может быть и по повсеместному) обычаю невесты как-будто должны при некоторых обрядах плакать, то они в предшествии таковых обрядов поют такие песни, коих слова и голоса невольно приводят в слезы не одну невесту, которая и без того оплакивает разлуку с родителями и будущую еще неизвестную свою участь; но даже всех посторонних, тут находящихся, сколь бы ни был кто одарен дубовыми чувствами, ибо и из самих певиц, при всей привычке к голосам и словам тех трогательных песень, многие продолжают пение, как говорится, сквозь слезы. Так они проводят вечера за работою, как-будто затверживая множество песен, от старых к молодым передаваемых, часу до девятого, которое время, равно как и все прочие времена ночи, знают они по звездам, а в пасмурное время, не знаю уже почему знают, и так верно, что иногда посрамляют не весьма исправные хронологические машины. Для сна они употребляют не более четырех часов; во время молотьбы до первого, а когда оной нет — от первого до четырех, в первом случае они в петухи встают молотить, а во втором продолжают вечернюю работу до петухов. В воскресенье или другой какой праздник они послеобеднее и вечернего сиденья времени почти все проводят на улице: поют, играют, не смотря ни на стужу, ни на метель и даже самую вьюгу, которые иногда пронимают до того, что они, припрыгивая в голос и такт продолжаемой песни, поют: что у них озябло, но все до времени не оставляя места своего веселья. За всем тем не просыпают долее четырех часов, но встают и при огне работают, также как с вечера; только уже в эти послеполуночные времена, равно и накануне какого-либо праздника, песни не поют, а слушают посильные рассказы одного из семьян, слышавшего от попа или кого другого: правила христианской веры, житие Иосифа прекрасного или другого из описанных в Четьминее, из которой достигшие зрелых лет довольно многие статьи хотя вкоротке помнят, так же как и песни, не смотря на то, что они слушают из тех книг одно только в году небольшое время, когда говеют. После тех рассказывающие неприметно вводят или рассказ о ком-либо благочестиво и трудолюбиво проводившем или еще провожавшем жизнь человеке, о котором он слышал или сам знает и в которой примеры достойны подражания слушающих, а из того выводят посильную похвалу трезвой и девственной жизни и охуждение противоположной козней, коих разнообразие и ужас рассказывающий сообщал к сведению семьян своих, дабы при несчастной встрече оных охранялись нужными предосторожностями. Вот только времена в которые умолкают песни, в прочие же времена, иногда неся тяжелее себя бремя, хотя не звучно и не регулярно, но все что-нибудь напевают.