Русская жизнь. Земство (апрель 2008)

А единственную подлодку Черноморского флота кормит Якутия в лице алмазодобывающей компании АЛРОСА. В честь этой компании лодка, естественно, и названа. Скорее всего, это единственный в мире боевой корабль, названный в честь корпорации. Неисповедимы пути отечественного капитализма.

Флотская специфика делает земляческий принцип в этом виде ВС вполне допустимым. С другой стороны, он, видимо, принципиально неприменим к РВСН и ВВС и ПВО, где вообще мало рядового состава, причем он занят в основном вспомогательными работами. Что касается сухопутных войск, применительно к которым, по сути, и обсуждается возможность создания региональных частей, то, кроме написанного выше, есть еще одно возражение психологического характера. Граждане всех регионов должны защищать всю страну. То есть жители Твери, Уфы и Томска должны плечом к плечу биться за Сахалин. А сахалинец вместе с дагестанцем и пермяком - класть жизнь за Питер. Если этого нет, страна становится чисто географическим понятием, живущим до первого серьезного испытания.

* ПАЛОМНИЧЕСТВО * Людмила Сырникова Do not touch

Японцы, русские и американцы фотографируют в Венеции друг друга

Хорошенько усвоив из Бродского, что в Венецию надо ездить зимой, а не летом, понимаешь, приехав, всю простоту умозаключения. Всю простоту, но не всю сложность, но и этой простоты довольно: зимой в Венеции мало туристов. Впрочем, у меня все равно вышло не как лучше, а как всегда, из Бродского я грохнулась в неприглядный мейнстрим, купив билет на 31 декабря, вылет в 9 утра. Аэропорт «Шереметьево-2» выглядел, как съемочная площадка с тщательно подобранной массовкой. Во всех действиях отъезжающей толпы чувствовалась какая-то кинематографическая согласованность, по всем лицам разлилось выражение радостного беспокойства, и формальные процедуры - регистрация на рейс, прохождение паспортного контроля, паковка багажа - были как лицедейство, напряженное, но успешное, будто все были секретными агентами из шпионского боевика, привычно пересекающими границу по поддельным документам. Но тут вдруг сценарий сломался, нарушился. К выходу № 19 подошла работница аэропорта в синей форменной юбке.

- Прага, Венеция, Карловы Вары, проходите в 16-й, в 16-й, там никого нет, - сказала она.

- Любая Венеция? - спросила какая-то пассажирка.

- Как понять «любая»? - работница аэропорта возмущенно взмахнула рукой. - Женщина! Венеция у нас одна. Другой не придумали!

Она ошибалась. Придумали. В Соединенных Штатах, где-то, кажется, под Лас-Вегасом, вскоре будет возведена копия Венеции. Все пропорции будут соблюдены, якобы даже сочтены уже камни и кирпичи, так что американское их количество будет строго соответствовать оригинальному, да и вода с гондолами будет настоящей. Появится лишь одно-единственное отличие, ради которого и задумывался проект: новая Венеция будет существенно больше настоящей. Бродская интеллигентская рефлексия обернулась простым, даже простейшим решением в духе русского казарменного юмора: не бывает много туристов, бывает мало места, - с той лишь разницей, что американцы и не думали шутить, а на полном серьезе взялись за «осуществление грандиозного амбициозного проекта», как повествуют информагентства.

Русские действовали не так буквально. «Элитный поселок», выстроенный в Подмосковье совсем недавно, называется то ли «Новая Венеция», то ли «Подмосковная Венеция», и это в чистом виде метафора: особняки, дорожки, лужайки и парки, соединенные меж собой каналами, - вот и все сходство. Если сравнивать с американцами, то скромно и со вкусом. В этом смысле определение Петербурга как «Северной Венеции» выглядит куда в меньшей степени метафорой и куда большей безвкусицей: достаточно оказаться на углу Набережной р. Мойки и Лебяжьей канавки, чтобы ощутить всю напыщенность, глупость и, что самое печальное, звериную серьезность этого ложного сравнения. В 90-е годы страна усердно вливала в себя Zuko - чудовищный концентрат, выдаваемый мошенниками-рекламщиками за натуральный фруктовый сок. «Просто добавь воды!» - гласила реклама. Потом стало ясно, что одного добавления воды недостаточно, чтобы сделать из химической отравы натуральный сок. Недостаточно ее и для того, чтобы получилась Венеция. Поэтому нынешняя подмосковная самоирония очевидна, а питерский самообман непростителен. И могила Бродского не на Васильевском острове, а на Острове Мертвых, - лучшее тому доказательство. Венеция у нас одна, работница «Шереметьево-2» ничуть не ошиблась.