Русская жизнь. Захолустье (ноябрь 2007)

После тощего звуком и смыслом, хотя и вполне лукавого «Бабьего лета» «Ленинград» выдал матерый матерный альбом, по бесконечно вздорному пафосу и сугубо органическому драйву не уступающий давнишним «Дачникам».

Непосредственно за увертюрой в виде короткого бравого марша начинается калейдоскопический парад-алле. Номер первый - исповедальная считалка «Хеллоу, Москоу» с припевом «Водка! Пиво! Коньяк! Вот так!» Сразу после - «Музыка для мужика», громогласный гимн, скопление восхитительных трюизмов.

«Паганини» - безумная тема для бегающих пальцев и разбегающихся мыслей. «Бухло» - студийная премьера архивной оды политуре, ямайскому рому, а также общей вседозволенности. Нельзя сказать, что пластинка слушается на одном дыхании - дыхание нужно периодически переводить, поскольку весь материал очень густой и исключительно взрывной. Все песни «Авроры» - манкие, как повод для знакомства, и какие-то почти осязаемо функциональные, словно шахматные фигуры.

«Ленинград» в удачных своих проявлениях всегда поражал не слух, но скорее центральную нервную систему, вот и «Аврора» напоминает своего рода психологический тест. Эта пластинка прекрасно выдает истинную сущность «Ленинграда», чей лидер безусловно отвечает честертоновскому образу «современного дикаря». Раньше сгоряча казалось, что Шнуров называет вещи своими именами, сочиняет без музыкальных и лексических эвфемизмов, только тем якобы и хорош. На самом же деле весь его мат вкупе с отчаянной простотой игры на инструментах - это еще больший эвфемизм. Эвфемизм в высшем смысле. Своей крикливой бранью он просто берет и затмевает огромное количество вещей, проблем, слов, рифм и неврозов. Сила «Ленинграда» вообще и «Авроры» в частности - не в нарушении условностей, а в доведении этого нарушения до абсурда, уже самого граничащего с условностью. «Аврора» - это практически утопия. Еще одна заветная сказка Сергея Шнурова с устоявшимися мотивами огненной воды и медных труб, в которой все не всерьез, но надолго, и грош души ведет себя как золотой запас целой страны. Вопрос, собственно, не в том, из какого сора растут стихи, а в том, до какого размера они на этом соре вырастают. У Шнурова это совершеннейшие семена гигантских растений, как в «Незнайке на Луне». Он берет чистую дистиллированную глупость и в два счета (точнее сказать, в два такта) доводит ее до состояния чуть не святости. Как у него так получается - загадка. Почему песни про ремонт, Анталию и Гойко Митича производят впечатление главного, что было сочинено в русскоязычной музыке 2007 года - Бог весть. Перед этими чистыми эмпиреями блуждающего удовольствия остается только в веселом недоумении развести руками.

Все- таки чем проще эмоция, тем сложнее ее транслировать. Как говорил Фитцджеральд: «из всех присущих человеку свойств жизнелюбие передается труднее всего».

ВОРОВАТАЯ ГОРДОСТЬ СЕРГЕЯ ШНУРОВА

Как «Ленинград» Москву завоевывал (фрагмент книги)

В тот день Ник Кейв потребовал себе героин в гримерку Дома культуры имени Горбунова, его тогдашний гитарист Бликса Баргельд изобразил подобие чечетки на крыше чужого «Мерседеса», припаркованного у клуба «Четыре комнаты», а я впервые услышал о существовании группы «Ленинград».

Я полулежал на заднем сиденье рывками движущихся «Жигулей», отхлебывал из бутылки и вполуха слушал то, что нес рыжий повеса, похожий на подсолнух, который неделю простоял на прокуренной кухне. Подсолнух сидел впереди, его звали Митя Борисов, и он проталкивал мысли насчет новой команды по имени «Ленинград». Он говорил, что они из Питера; что они играют шумно, пьяно, матерно и весело; что их в группе очень много; что песни в ней пишет некий Шнуров, а поет их какой-то Вдовин. С его слов выходило, что уже осенью «Ленинград» превзойдет всех и вся. Борисов старательно избегал слова «блатняк», взамен оперируя скользким термином «городской шансон». Ехали мы на концерт Ника Кейва.

Я подсолнуху не слишком верил, хотя и знал его неплохо - Борисов с середины девяностых вел дела импровизированной продюсерской конторы под названием «Ы», которая, в основном, занималась организацией московских концертов группы «Аукцыон». Летом 1996 года Борисов под эгидой французского посольства устроил в бассейне «Чайка» довольно шумное празднование Дня взятия Бастилии. Я там работал охранником - так и познакомились.

Карьера секьюрити как-то не задалась, и я решил переквалифицироваться в музыкальные критики. Провернуть это было довольно несложно, поскольку уровень здешней музыкальной журналистики в те годы был даже плачевнее, чем состояние собственно музыки. Год спустя Борисов уже нахваливал мне питерскую же группу «Маркшейдер Кунст», которая пела про то, что деньги - это придуманный способ обмана. То была неплохая, но довольно ограниченная в своем увеселительном тоне музыка - босяцкий подгон в сочетании с афробитом. Там был грув, но не было драйва, и в результате выходила вполне резервационная история для каких-то неведомых «своих».