Русская жизнь-цитаты Октябрь 2018

Слава Тарощина:”рейтинг президента падает, о чем свидетельствуют даже прикормленные социологи. На предотвращение падения брошены лучшие люди ТВ, выжившие в результате естественного кремлевского отбора. Канал «Россия 1» привычно прикрылся Соловьевым с его осенней премьерой «Москва. Кремль. Путин»; Первый — вновь мобилизованным и призванным вице-спикером Госдумы Толстым. Носители славных фамилий демонстрируют разный жанровый подход к делу. Соловьева рабочий график президента возбуждает до поэмы экстаза. Толстой слагает поэму ненависти ко всему окружающему миру.

В свое первое воскресенье Толстого особенно расстроила Украина. Впрочем, он настаивает: нет такого государства, его наспех слепили советские вожди. И Голодомора не было, это миф.

И так почти два часа. На арене все те же, от Кургиняна до Шахназарова, говорят все о том же: Украина, танцующая Тереза Мэй, развал дела Скрипалей, беспочвенные атаки Запада и для финала — впавший в патриотизм банкир Костин с дедолларизацией.

Когда-то Эрнст справедливо утверждал: на ТВ аналитика невозможна, это всего лишь игра. Какую игру он затеял с воскресением Толстого? Первый канал, прежде тяготеющий к аполитичности, теперь догнал своего заклятого друга — канал «Россия 1». Шейнин с Кузичевым просто живут в кадре. Недавно стартовала ежевечерняя политическая программа «Большая игра» с Никоновым и Саймсом. Хранители «Времени» тоже не дремлют: спокойную Андрееву снова сменил пассионарный Клейменов. Зачем понадобился еще и Толстой с его жвачкой мысли и сюжетами, обглоданными в течение недели вышеупомянутыми коллегами? Отличие только одно — в градусе ненависти. На фоне раздувающегося от гнева Толстого даже Шейнин выглядит едва ли не умиротворенным.

Говорят, у нас нет идеологии. А как называется то, чем денно и нощно живет политическое вещание? Тут любая программа построена по одному принципу: уничтожение тех (пока, к счастью, только вербальное), кто не согласен с ведущим. И ведь ясно, что эта призрачная охранительная мера не дает результатов.

https://www.novayagazeta.ru/articles/2018/10/10/78134-iz-zhizni-ohraniteley

Тетя Роза:”Чтобы Россия могла возродиться нужно, как сказал классик, каждый день выдавливать из себя по капле путина.

https://mobile.twitter.com/Anakoyher/status/1049293750000930816

Никита Исаев:”люди уже думают только об одном: когда же Китай — который совсем рядом, через реку, — наконец их заберет к себе. Кому-то ждать уже надоело: продают или сдают квартиры в Благовещенске и переезжают жить в китайский город Хэйхэ.

Люди не чувствуют, что живут в родной стране, они как чужие. Вот это ощущение отчужденности и брошенности характерно для всех регионов

Российская власть долго придерживалась тактики удержания народа в ежовых рукавицах. Бедным народом со сломленной волей проще управлять: каждый занимается только вопросом собственного выживания, здесь уж не до протестов и прочих проявлений недовольства. Любые же попытки выпрыгнуть из котла моментально купировались, а освещение в СМИ пресекалось. До определенного момента такая тактика позволяет чиновникам держаться своих мест: на региональном уровне все тихо и спокойно, а это позволяет создавать красивые отчеты их кураторам в Кремле. И все довольны. Но палку перегнули, за Читой скоро последуют другие регионы, ибо политическое поле в стране разрушено.

Можно не гадать, когда же давление в котле поднимется до критической отметки, — это конец ноября, когда вступят в силу новые антироссийские санкции. Вот тогда пояса людям так придется затянуть, что станет невозможно дышать. Высокое напряжение в условиях разрушенного политического поля обычно снимается кровавой войной.

https://www.mk.ru/politics/2018/10/01/v-rossii-gryadet-bolshaya-politicheskaya-burya.html?utm_referrer=https%3A%2F%2Fzen.yandex.com

Светлана Алексиевич:”Я думаю, что мы, с нашим культом силы, — варвары

Вчера узнала о присуждении мне премии Анны Политковской. Это было совершенно неожиданно. И после того — все время думаю об Анне.

Я думала и думаю: Анна — единственный человек, который остался чистым. Единственный человек, избежавший компромисса. Резкий, прямой. Словно свыше благословленный своей непримиримостью. И особым сиянием этой непримиримости.

А мы все — стали соучастниками того, что происходит в стране.

И возле нее было всегда отчасти стыдно. Да, быть собой — было стыдно. Потому что она дошла до конца. А мы нет. Она не позволяла себе никакого отступления.

Я говорила Анне: я не смогла бы сейчас поехать в Чечню. И работать так, как она. У меня кончился внутренний запас защиты от зла. От созерцания зла. Внутренний запас того, что позволяет свидетелю горя такого накала остаться нераздавленным. Я не выдержала бы ее опыта.

Но хорошо помню и ее слова: людей на стороне добра всегда больше, чем тех, кто служит злу. И именно из Чечни, из прифронтовой полосы Анна Политковская это знание вынесла.

Она говорила: люди на стороне добра вели ее по войне. Спасали. Помогали. И кто-то из них платил за это жизнью.