Русская жизнь-цитаты-ноябрь-2017

Сто лет прошло с октябрьского переворота, а подавляющее большинство людей в России ничего, совсем ничего, ничегошеньки про него не знает. Беда в том, что и знать не хотят. Октябрьская революция не понята, не отрефлексирована, не разобрана по косточкам, по минутам, по всем ее последствиям. Мы продолжаем жить в мире, созданном ею, но ее словно и не было. Какая-то Фата-моргана. И на чистый лист, какими являются мозги телезрителей, вываливают все вот это — про немецкие деньги, про кучку евреев-либералов, про Россию, которая жила себе мирно и неплохо, но эта кучка все перевернула с ног на голову. И все, кто по своей воле не дошли до вдумчивого анализа событий столетней давности, все, кто не читают книг, но смотрят телевизор (а таких — большинство), теперь уложили в голове октябрьский переворот так, как им подсказали федеральные каналы. И им до гробовой доски будет казаться, что они вооружены знанием. А знание это им шепчет: все, что угодно, только не революция, нам нужна стабильность. Сто лет назад покусились на стабильность — видите, сколько ужасов наделали!

https://takiedela.ru/2017/11/kukharki-vozvrashhayutsya/

Михаил Эпштейн:”вся страна воспринимается как гоп-государство, импотентное в плане созидания, но подпитывающее свою гордыню большими и малыми пакостями в отношении других государств

Гоп-политика. Собственно, вся международная политика, начиная с присоединения Крыма — то, что российские стратеги иногда важно именуют геополитикой — это по сути гоп-политика. Новизна ее лишь в том, что такой откровенный разбой, когда одно государство не просто вторгается на территорию другого, но и присваивает ее часть себе, — действительно в новинку современному миру (после Второй мировой войны).

На меня особенно сильное впечатление произвел недавний эпизод политического гоп-скока. Одно из главных лиц государства проявляет отеческую заботу о министре: как бы не простудился дорогой товарищ в осенние холода, «надо курточку какую-то». А потом передает подарочек: «Корзиночку забирай». Под эту курточку и корзиночку с колбаской — сплошь уменьшительно-ласкательные, прямо щедринский Порфирий Головлев, — сверхзначительное лицо ведет тайную аудиозапись на выданной ФСБ аппаратуре, чтобы засадить друга-коллегу в тюрьму. Гопничество на высшем уровне: налетел из-за угла с лаской на лице и финкой в кармане. Я уж не говорю о государственно поощряемом гопничестве против оппонентов режима: ядовитая зеленка, выедающая глаза, и опасная для жизни вонючая отрава.

Гоп-журналистика транслируется по всем гоп-каналам. Порою говорят, что это вообще не журналистика, а пропаганда. Ну тогда и послекрымскую политику нужно называть не политикой (искусством управления), а как-то иначе. Мне кажется, что уместнее все-таки оставить за этими видами деятельности их традиционное название, а то, во что они превращаются (вплоть до полной противоположности себе), обозначить приставкой «гоп-». Гоп-журналистика выдает себя за сбор и распространение информации, а между тем вся ее функция — изнасиловать истину и оправдать насилие. И говорит она в минуту откровенности таким же языком, как и гоп-дипломатия. Телеведущий во время дискуссии подбегает к американскому журналисту и хватает его за пиджак: «Ты, что, думаешь, я только языком могу. Ты что меня провоцируешь? Я тебе сказал сидеть? Сиди!»

Гоп-телевидение прекрасно дополняется другими видами гоп-коммуникации посредством новейших технологий. Армии троллей (не говоря уж о хакерах) щедро оплачиваются из госбюджета. Это все та же гоп-стратегия: налететь исподтишка, оплевать, оскорбить — и скрыться. Не регулярная армия под знаменами, не борцы за идею, а мелкая шпана, которая наскакивает оравой — а потом разбегается кто куда.

И, конечно, гоп-экономика — это переливание бюджета на военные расходы за счет медицины, образования и науки, уровень которых катастрофически падает. Гопнику кастеты нужнее, чем книги.

Гопничество — это всегда асимметричный ответ. Сорвалась сделка или подставили кореши — выместил злость на улице, избил прохожего или затащил в подъезд девушку. Эта манера гопоты наказывать слабых за поражение от сильных называется «бомбить Воронеж».

Ряды гоп-религии пополняются из внецерковных и околоцерковных кругов, но и сама церковь устами своих первосвященников не торопится их осуждать, а молчанием — поощряет. По сути, объединяется с ними в агрессии против светского образования, науки и культуры, в попрании самой конституции, утверждающей отделение государства от церкви.

В отличие от преступного сообщества, гопники отчасти интегрированы в нормальную жизнь, чему-то учатся, где-то работают. Это преступность от случая к случаю, спорадическая, контекстная, позволяющая опасно приближаться к «мокрым» делам, но при этом выходить сухим из воды. Днем такой гопник сидит в какой-нибудь бойлерной или мастерской, а вечером идет на улицу промышлять и наводить ужас.