Русская жизнь-цитаты-декабрь 2019

надежду в очередной раз попирают, кажется чем-то сродни отчаянию, не силой, а слабостью. Это заблуждение. Фома Аквинский, главный авторитет в подобных материях (жаль, что у нас не очень принято его читать), классифицируя способности души, относит надежду к «гневным страстям» (passiones irascibilis) — вместе со страхом, отвагой и гневом как таковым. По Фоме, объектом надежды является благо, располагающееся в будущем, труднодоступное, но достижимое. Также Аквинат говорит, что надежда укрепляется опытом и способна придавать действию большую интенсивность. Будучи уравновешена разумом, надежда оказывается добродетелью, а будучи направлена на Бога как на свой надлежащий объект — одной из трех богословских добродетелей, ведущих христианина к спасению. Если Фома прав, надежда — не аффект, а одна из важнейших способностей души и один из модусов отношения к действительности, не слабость, а сила, способная на эту действительность воздействовать. Быть может, лучшее из написанного о надежде в XX веке — письма из тюрьмы Дитриха Бонхеффера, лютеранского пастора, арестованного в 1943 году за участие в заговоре против Гитлера и повешенного в апреле 1945-го. Он писал, что в ситуации сгущающегося мрака важнее всего не поддаться отчаянию и цинизму и сохранить живые человеческие реакции и «гневные страсти»: «Мы были немыми свидетелями злых дел, мы прошли огонь и воду, изучили эзопов язык и освоили искусство притворяться, наш собственный опыт сделал нас недоверчивыми к людям, и мы много раз лишали их правды и свободного слова, мы сломлены невыносимыми конфликтами, а может быть, просто стали циниками — нужны ли мы еще? Не гении, не циники, не человеконенавистники, не рафинированные комбинаторы понадобятся нам, а простые, безыскусные, прямые люди. Достанет ли нам внутренних сил для противодействия тому, что нам навязывают, останемся ли мы беспощадно откровенными в отношении самих себя — вот от чего зависит, найдем ли мы снова путь к простоте и прямодушию».

Егору Жукову прокуратура на сегодняшнем

заседании суда запросила 4 года лагерей, а Марка Гальперина в эти же часы отправили на 2 года (по экстремистской статья) за призывы к выходу на мирную демонстрацию... Что тут можно сказать о будущем?! Оно, как говорил Бенкендорф, 'превосходит самые смелые ожидания'

Они, эти упыри, думают, что

они свободны. Они ведь так и представляют себе свободу - воруешь безнаказанно миллиардами, а тех, кто этим недоволен, отправляешь за решетку. А вот хер вам, суки. Свободные люди - это Егор Жуков, которому сегодня затребовали четыре года, это мой друг Марк Гальперин - честнейший до наивности и несгибаемый человек, - которому сегодня изменили условный срок на реальный. Это все ребята из 'Нового величия', это все фигуранты 'Московского дела'. Так сейчас повернулась наша действительность, что свободные - за решеткой, а их преследователи - по другую сторону. Так обычно и бывает в уродливых тоталитарных государствах на излете их существования, когда вывернутая наизнанку реальность корчится от собственной абсурдности, не узнавая себя в зеркале. Говорят, что на тот свет ничего с собой не захватишь. Если даже упыри помрут мирно в собственных койках - проследим хотя бы, чтобы они захватили с собой на тот свет позор и проклятья. Надеюсь, там есть те, кто вовек не даст им от этого избавиться.

СЕДЬМОЙ ТОМ МОЕЙ «ИСТОРИИ РОССИЙСКОГО

ГОСУДАРСТВА» должен поступить в книжные магазины 7 декабря, а завтра книгу уже можно будет купить на московской ярмарке non/fiction, на стенде АСТ. Том посвящен событиям первой половины 19 века, невероятно интересной эпохе, проблемы которой очень похожи на современные. Это, собственно, и есть те же самые проблемы и дилеммы, именно тогда они и зарождались. Выбор между Свободой и Порядком, между национальным государством и империей, между открытым обществом и закрытым, между опасностью вольномыслия и опасностью запрета на мысли. Том называется «Первая сверхдержава», потому что век спустя будет вторая сверхдержава, советская, примерно такой же судьбы и продолжительности. Том можно было бы назвать «Как добыть статус сверхдержавы и не суметь его сохранить». (Не что чтобы я считал статус сверхдержавы чем-то завидным, просто слишком уж дорого Россия каждый раз за него платила и слишком легко утрачивала).

В этом воздухе, которым уже

невозможно дышать, в кошмаре, который творит обезумевшая от безнаказанности власть, при постоянно растущих ценах на все жизненно необходимое у меня к западным санкциям довольно сложное отношение. Думаю, нечто похожее испытывал немецкий антифашист, когда авиация союзников бомбила его родную Германию.

Медведев. Из неотлитого. О протестах.