Русская жизнь-цитаты-август 2018

15-го августа, в среду вечером мы с моими подругами, тоже ответственными матерями, возьмём в руки игрушки своих детей и пойдём по улице, чтобы привлечь внимание людей к тому, что взросление в нашем мире — небезопасно. Мы должны дать нашим детям понять, что мы их никогда не предадим и не бросим. И что взрослые бывают разные.

И это уже не игрушки.

https://www.facebook.com/permalink.php?story_fbid=1773349819369324&id=100000829686292

Анна Наринская:”если ситуация дошла до того, что восемь женщин, занятых своими семьями и гуманитарными проектами (от благотворительных до выставочных), дошли до того, что собрались выйти на улицу, чтобы обнародовать свой страх перед будущим, каким оно складывается в нашей стране, — значит, в настоящем что-то идет совсем не так

Я представляла себе своих детей (мой сын немногим младше Ани Павликовой) и их друзей, в доверие к которым втерся взрослый человек, умеющий складно говорить и поднаторевший в манипулировании. Он будет нажимать на нужные кнопки, приводить параллели из «Игры престолов» и цитировать их любимых рэперов… Недавно Григорий Ревзин написал, что методы, которыми состряпано дело «Нового величия», создают впечатление, что в заложники взяли всех.

От ощущения, что всех подростков, всех юных взяли в заложники, действительно отделаться невозможно.

В этом состоянии души я написала своим подругам. Тут я не могу не затормозить и не похвастаться тем, что, выходит, правильно выбирала в жизни подруг — все, кому я написала, откликнулись и поддержали сразу, да и вообще выяснилось, что все чувствовали примерно то же, что и я.

Идея тоже появилась сразу. Хотя в принципе — не то чтоб у нас был большой выбор. Как еще хоть как-то заметно можно заявить о своем несогласии? Как выразить поддержку, обеспокоенность? Да что там обеспокоенность — страх и отчаянье. И да, так остро мы чувствуем эту ситуацию именно потому, что у нас есть дети и мы боимся за их будущее в среде, где такие дела в принципе возможны. Так что «материнский» формат показался самым верным. Те, кто хоть кого-то из нас — Малкину, Лазареву, Горностаеву, Шубину, Качуровскую, Гринкруг, Троянову знает, — понимают, что выпячивание родительского статуса не то чтоб нам свойственно.

Но, кажется, пришло время выступить в духе «мыжематери».

«Вы призываете идти без политических лозунгов, трусы!» — пишут мне; «Вы продались вашингтонскому обкому», — пишут мне; «У вас слишком отъетые «хорошие» лица», — пишут мне; «У вас жидовские морды», — пишут мне; «Вы не соблюдаете закон», — пишут мне; «Вы слюнтяи, идете с игрушечками, это несерьезно»…

Сначала я расстраивалась, сейчас мне уже почти все равно.

Если никто не придет, мы пойдем ввосьмером — с этими дурацкими, с этими любимыми игрушками в руках.

https://www.novayagazeta.ru/articles/2018/08/14/77489-kak-mne-prishla-v-golovu-mysl-vyyti-na-marsh-materey

Игорь Эйдман:” Имперская, воровская, чиновничья Россия исторически обречена. Моя Россия — это великая русская европейская культура

С чего начинается моя Россия? Московская Русь, где «Бориса дикий страх, и всех Иванов злобы» — не моя страна. И Петровская Россия, использовавшая западные технологии для укрепления азиатской деспотии, — не моя.

Моя Россия начинается с возникновения независимого от власти общества, противостоящего деспотии. Она — европейская по духу. Само ее рождение — результат распространения среди образованных россиян европейского Просвещения. Моя Россия — это наследники его идей: Радищев, молодой Пушкин и декабристы, Герцен, Бакунин и анархисты, народники, народовольцы, либералы-западники, социал-демократы, эсеры, антисталинская оппозиция, Сахаров, диссиденты, неформалы времен Перестройки, современная антипутинская молодежь. Моя Россия — это великая русская европейская культура, славившая вслед за Пушкиным и Блоком «тайную свободу» от любого диктата.

Но есть и Россия, которую я ненавижу. Это Россия полицейских и чекистских держиморд, толстобрюхих лицемерных попов, всемогущих чиновников-взяточников, тупых и агрессивных вояк, верноподданных писак, лижущих сапоги начальства, казаков, нагайками избивающих демонстрантов, придворных фаворитов, жадной сворой грабящих страну. Во главе этой России — самодержцы: цари, генсеки и президенты. В их портретной галерее пьяный самодур соседствует с кровавым маньяком, а самодовольный маразматик — с жестоким фанатиком.

Россия, которую я ненавижу, два с лишним века пыталась уничтожить Россию, которую я люблю. Иногда давление усиливалось и свободную Россию загоняли в подполье, тюрьмы и лагеря. Но убить ее не удавалось никогда. Как писал Георгий Иванов во времена сталинизма:

«Россия тридцать лет живет в тюрьме.

На Соловках или на Колыме.

И лишь на Колыме и Соловках

Россия та, что будет жить в веках».

Даже в самые мрачные годы свободная Россия существовала, даже во время сталинского террора сохранялось внутренне свободное общество, продолжавшее интеллектуальное сопротивление. Конечно, есть она и сейчас, и возможностей для противостояния диктатуре у нее намного больше.