Русская жизнь-цитаты-16-31 августа-2020

Вот смотрю на Лукашенко и

понимаю, что проблема всех диктаторов в том, что бессменное правление полностью уничтожает возможность сменить профессию. Кто-то когда-то был водителем, строителем, врачом, колхозником, бизнесменом, отличным управленцем, а стал фюрером – и больше уже никому не нужен, репутацию не отмыть. Ну вот куда его такого после отковыривания от власти? Сажал? Убивал? Свободу уничтожал? – Да. – Следующий соискатель. Специалисты по развязыванию внутренних и внешних войн на рынке, как бы это помягче сказать, не котируются. Вовремя уйти – это искусство. Тогда ты будешь везде востребован. С таким опытом и связями. Ведь не в удержании власти смысл жизни. Я помню Горбачева, в начале нулевых открывавшего российско-немецкий форум «Петербургский диалог». Он был нужен, востребован, зарубежные политики выстраивались в очередь, чтобы пообщаться с ним. И это была его работа, его уникальный навык – дипломатия. Хотя я же помню и Горбачева, рекламирующего пиццу. Это дорогого стоит – человек, руководивший ядерной державой и не потерявший себя, сбросивший медную оболочку памятника и вернувшийся к нормальной жизни. Оно так в любой демократии, на самом деле: хочешь – в лекторы, хочешь – в дипломаты, хочешь – по основной специальности. Все бывшие лидеры цивилизованных стран до сих пор не только в почёте, но и в обойме. А если ты 20-30 лет сидишь на троне – то тебя оттуда только в могилу, или, при везении, в мавзолей, мумией работать. Никто больше с тобой работать не будет. Да и общаться тоже. В этом и трагедия Лукашенко, который скоро будет никому не нужен, даже ближнему кругу, хотя его не жалко, конечно. «Предатели!» – стучит он кулаком по всем еще доступным трибунам. Да нет. Сначала ты работаешь на репутацию, а потом она на тебя. Заработала – так на полную катушку. А биржу труда для бывших диктаторов пока еще не открыли, даже в Ростове такой нет.

Лукашенко, заговорив на заводе о

конституционной реформе и возможности поделиться президентской властью, конечно же тянет время и пытается расколоть своих противников на более умеренных, готовых на «поделиться» и радикальных, согласных только на полный уход. Обычно возможность расколоть протест на более радикальных и более умеренных дает сама оппозиция, но белорусская лишенная лидеров улица ведет себя настолько умеренно и сбалансированно, что не дала никакого повода для раскола: она не ломает памятников, не тащит на площадь портреты противоречивых персонажей, она не за социализм и не за капитализм, не за Россию и не за Европу, а если и за нее, то настолько сдержанно, что понять это можно только при помощи силлогизмов. Путанная с неизвестным статусом программа, написанная такими же ветеранами оппозиции, как Лукашенко ветеран власти, и в которой смесь полезного, вредного и невыполнимого, хотя ее поддержала пресс-секретарь Тихановской, еще не стала общей программой, на улице её нет. Поэтому Лукашенко приходится этими немыслимыми прежде разговорами про «поделиться властью» раскалывать ее самому. Но никто не верит, что он устроит мирную передачу власти, как, например, в Польше, поэтому противники не раскалываются. И сама Тихановская присутствует в протесте не как претендент на власть (это Лукашенко про власть), а как претендент на правду: стану президентом, чтобы провести выборы и выяснить правду. Вот тогда начнется политика, ссоры, споры, но пока позиция «правда против власти», тем более «правда против силы» (кстати, многократно воспетая в самой России) выглядит убедительнее.

Беларуские протесты показали, что выходить

на улицы можно не только за Порошенко. И не за Тимошенко. Не за Зеленского. Ни за кого-то. А за что-то. Беларусы вышли не за 'лидеров' (которых у них сегодня просто нет), а за свободу, за достоинство, за справедливость. То есть, - за ценности. Беларуские протесты показали, что вполне можно обойтись без 'независимых' олигархических СМИ, формирующих повестку дня. Можно обойтись без политической рекламы. Без денег. Без сцены (без которой у нас никогда не могут обойтись). Можно обойтись без заскорузлой 'веры' и без детского Томоса. Без жёсткой религиозной ориентации в стране православных и католиков. Без архаичной национальной идентичности в стране беларусов, русских, поляков, украинцев... Без 'мовы' там, где абсолютное большинство говорит на языке оккупантов, но при этом страстно стремится быть сплочённой нацией. Без всего этого, оказывается, можно обойтись, чтобы быть настоящей нацией. Нацией граждан, а не национальностей. Нацией ответственных людей. Нацией, свободной от средневековой архаики. Нацией, а не стадом крепостных холопов, поделенных между современными нуворишами, называющими себя 'лидерами', и навязывающими обществу ложные ценности во имя бабла. Для нас это наука. Понятно, зачем Путин организовал себе