Русская жизнь. Октябрь семнадцатого (ноябрь 2007)

Я был тогда военным обозревателем местной либеральной газеты «Камско-Волжская речь». При той системе информации о ходе войны, которая тогда существовала, было совершенно невозможно разобраться, какие военные операции происходят на фронте. В официальных сообщениях всегда указывали какие-то маленькие, совершенно неизвестные местечки. Только с помощью чрезвычайно подробных карт Генерального штаба, которые я достал, можно было понять, что на самом деле происходит. Скажем, сообщалось, что наши войска заняли позиции вблизи такого-то городка. Никто не знал, что это означало довольно-таки резкое отступление от прежде занятых позиций.

- А сколько раз вы встречали Ленина, и в какие годы?

- Помню, встретил его в конце 1905 года. После заседания Совета я с несколькими товарищами обыкновенно заходил в пивную, и один раз я пил пиво за одним столом с Лениным, и мы разговаривали. Другой раз я шел с ним рядом на какой-то демонстрации, помню, что он со всеми вместе пел «Варшавянку»; мне говорили, что это единственная песня, которую Ленин знал и мог петь. И потом встречал его на различных собраниях. В последний раз я его видел на собрании в Териоках 6 августа 1906 года.

В 1905- 1906 годах Ленин, как я думаю, совершенно не понимал русской действительности.

Приведу очень любопытный эпизод. Первая Государственная Дума была разогнана после того, как фактически голосами кадетской партии была принята резолюция по аграрному вопросу. Ленин же до такой степени не разбирался в существе дела, что посчитал, будто эта резолюция явилась результатом сделки между кадетской партией и правительством, и уехал из Петербурга в дачное место Саблино писать брошюру об измене кадетов революции. И только он ее начал, как Дума была распущена.

Еще он категорически утверждал, что в сентябре, самое позднее в октябре 1906 года пойдет полоса восстаний. Даже мне, тогда почти мальчику, было совершенно ясно, что это абсолютно нереальная перспектива.

Но в 1917 году, надо признать, он чрезвычайно точно учуял стихию русской жизни, и на этом он построил свою концепцию захвата власти. Она, кстати, сначала совершенно поразила почти всех своей фантастичностью. На собрании в Петрограде, где Ленин излагал свой план (я там уже не был, так как ничего общего с большевиками не имел), один мой очень близкий товарищ стоял рядом с Крупской. Она повернулась к нему и сказала: «Ильич, кажется, с ума сошел!» - до такой степени это все выглядело утопически.

Между тем печальный опыт показал, что концепция эта была как раз самая реалистическая из тогда существовавших. Несмотря на то, что Ленин долго жил в эмиграции, он сумел наладить регулярные сношения с Россией и, видимо, был хорошо ориентирован.

- Вы думаете, что Ленин основывался на каком-то логическом анализе положения?

- Здесь сработало несколько факторов. Но надо все-таки отметить, что всего за месяц до Февральской революции Ленин читал в Цюрихе доклад, где говорил о том, что наше поколение революцию не увидит. И сам факт революции дал очень мощный толчок его мыслям. Он ожидал, что Февральская революция развяжет революцию на Западе, что российский пример будет иметь решающее значение. Но, с другой стороны, все-таки учуял бурю в самой России (а многие ее как раз не ощущали и представляли себе развитие революции очень идеалистически).

И тут, я думаю, нужно отметить один факт. В России было ожидание революции; конечно, трудно говорить за всех, настроения были очень различные. Но начиная с весны 1915 года стали доходить слухи, а потом и рассказы возвращавшихся из отпусков или раненых о совершенно угнетенном настроении в армии и о той катастрофе, которая происходила на фронте: если не во всех, то во многих боевых частях просто-напросто не было оружия. Я почувствовал это настроение, когда однажды услышал песню, которую пела рота солдат. Мне были известны такие слова на этот мотив: «А вот и окопы, Трещат пулеметы, А их не боятся…»

И вдруг солдаты запели: «Ряд за рядами Ложатся солдаты, Знамя упало, Знаменщик убит…»

Эти слова, согласитесь, звучали совсем не вдохновляюще.

Я представлял себе революцию как какой-то хаос в обстановке военной катастрофы. Тем не менее, когда к нам в Казань пришло известие о революции, то первое (очень короткое) время у всех было настроение удовлетворенности, радости.

- А в какой форме пришло сообщение?

- Вот это факт, недостаточно освещенный в литературе. Когда было образовано Временное правительство, забота о путях сообщения была поручена купцу-коммерсанту Бубликову, который выдвинул блестящую идею - распространить по железнодорожному телеграфу на всю страну известие о происшедшем. Благодаря этому революция прошла гладко - она была воспринята как совершившийся факт. Таким образом известие было получено и в Казани.