Русская модель управления

Через 30 лет: при переписи 1597 г. в Устюжне не оказалось „лучших“ дворов, „средние“ не составляли и одного десятка, зато писцы зарегистрировали 17 пустых дворов и 286 дворовых»[182].

«Вся страна, по Днепру от Чернигова и по Двине до Старицы, края Новгородский и Ладожский были вконец разорены… потери обратили области Великих Лук, Заволочья, Новгорода и Пскова в пустыню, потому что вся молодежь этого края погибла»[183].

Жестокие испытания и снижение численности населения (несмотря на территориальные приобретения государства) в период реформ Петра I также запомнились на долгие поколения. «Подати были увеличены втрое, а население за время царствования Петра уменьшилось на одну пятую часть. Такова цена петровской модернизации»[184]. Ключевский писал: «Петр понимал народную экономию по-своему, — чем больше бить овец, тем больше шерсти может дать овечье стадо. На обывателя и крестьянина была устроена генеральная облава, и можно только недоумевать, откуда только у крестьян брались деньги для таких платежей.

Коллегия доносила Петру: „Тех подушных денег по окладам собрать сполна никоим образом невозможно, а именно за всеконечной крестьянской скудостью и за сущей пустотой“. Это был как бы посмертный аттестат, выданный Петру за подушную подать главным финансовым управлением»[185].

А кошмары нестабильной первой половины XX века в России общеизвестны. Причем чем резче усиление признаков мобилизационной фазы системы управления (например, в годы индустриализации и коллективизации), тем сильнее падение жизненного уровня населения. «В течение четырех лет, с 1928-го по 1932 год, реальный заработок упал в два раза. Потом наблюдалось его некоторое повышение, но достигнутый к 1928 году уровень потребления был превзойден только после смерти Сталина»[186]. «Цены в стране ползли вверх десятилетиями. Общий уровень их в государственной и кооперативной торговле с 1928-го по 1940 год… поднялся в шесть с лишним раз. …К 1947 году, моменту реформы цен и зарплаты, мы пришли с троекратным удорожанием против довоенного. А зарплата выросла лишь на 45,8 процента»[187]. За шесть лет индустриализации и сплошной коллективизации демографические потери «составили, считая округленно, по меньшей мере 10–15 миллионов человек»[188].

Неудивительно, что русская модель управления, национальный менталитет и русский образ жизни содержат в себе специальные механизмы, обеспечивающие выход из результативной, но саморазрушительной нестабильной фазы, фазы «конкуренции администраторов». Одни и те же люди, одни и те же организации действуют совершенно по-разному в зависимости от того, в какой фазе находится система управления, так как в стереотипы поведения людей, в культуру управления организаций изначально заложено два разных варианта поведения.

Чем различаются два режима системы управления? В стабильном, застойном состоянии системы те действия, которые совершает каждое управленческое звено и каждый человек, ведут к консервации существующего положения дел. Сколько бы ни пытались подстегивать систему управления, пребывающую в стабильном состоянии, вся энергия и ресурсы, направленные на улучшение работы, будут трансформированы людьми в действия, направленные на предотвращение каких-либо реальных изменений, на должностные и материальные интересы начальников и подчиненных в ущерб целям всей системы.

Когда же система переходит в нестабильный, аварийный режим работы, то, наоборот, для того, чтоб преследовать свои интересы, все звенья системы управления вынуждены работать результативно. И при стабильном, и при нестабильном режимах функционирования системы управления мотивы поведения людей одинаковы. И в том и в другом случае они преследуют свои интересы — выжить, преуспеть, разбогатеть. Но действия, направленные на достижение этих целей, совершенно различны. В стабильном, застойном состоянии системы они нацелены на сохранение существующего положения дел, в нестабильном, мобилизационном состоянии — на изменение ситуации для достижения результата, соответствующего целям всей системы управления.

При стабильном состоянии реформы невозможны. Для достижения серьезного успеха требуется перевести систему управления в нестабильный режим. Когда же стабильность потеряна, когда ни у кого нет уверенности в том, каковы завтра будут задачи и условия работы, поощрения и наказания, удастся ли по-прежнему преследовать свои интересы, а не интересы предприятия (учреждения, государства в целом), тогда заржавевшие шестеренки управленческого механизма со скрипом начинают работать.