Русак

Он всех нас учил — как стать христианином, как общаться с Богом, как надо любить ближних, как надо всех прощать и никого не осуждать!

— Всех прощать! — не выдержал Серёга. — И эту сволочь Ефима Григорьевича? И тех бандитов, которые сейчас хотели меня убить, а тебя в турецкий бордель продать? Их тоже надо прощать и не осуждать?

— А мы сами разве никогда не делаем ничего плохого, неправильного? — спросила его девушка. — Я делала очень много плохого: дразнила очкариком Васю в четвёртом классе вместе с другими детьми, а он плакал и даже разбил свои очки, чтобы его так не дразнили, хотя без очков плохо видел! Я украла у Женечки в шестом классе её коллекцию календариков, она тоже плакала очень сильно из-за этого, правда, я потом ей эти календарики под подушку подсунула… Я долго злилась на учительницу физкультуры, которая меня «глистой бессильной» называла за то, что я действительно всегда плохо на физкультуре успевала, а я её «старой жабой» про себя дразнила… Я очень завидовала Таньке Лапиной и Маратику Фаттахову, когда их усыновили… Ну, это мы все, всегда завидовали, когда из нас кого-нибудь усыновляли и забирали в семью — всем же хочется иметь маму и папу, и чтобы тебя любили! Правда из нашего детского дома не часто усыновляли… Я часто списывала у Маши по физике и по математике, я в этих предметах не очень хорошо разбиралась, я пожадничала Костику фломастеры, когда он опоздал к раздаче «гуманитарки», а мне досталось два набора, разных… Я обижалась часто, унывала, ленилась! Я столько всего плохого сделала в своей жизни, столько грехов! Как же я могу, зная это, осуждать другого человека, который тоже что-то плохое делает, тоже грешит?

Когда к Иисусу Христу привели женщину, которую по закону, за её грехи положено было камнями закидать до смерти, Христос им сказал: «Кидайте, только пусть первым из вас бросит камень такой человек, кто ни одного греха сам не совершил!» И все ушли, потому что не нашлось такого человека, который бы не согрешил никогда!

— Ну да! — кивнул Серёга. — Что-то я про это слышал, про бросание первого камня…

— Вот! Видишь — этой женщине Христос сказал: «Не осудили тебя люди? И Я тебя не осуждаю — иди и не греши больше!»

— Только Его Самого, если я правильно помню, и осудили и распяли! Где же тут справедливость? А если Бог есть, разве Он может быть несправедливым? Разве Он может терпеть всю эту несправедливость вокруг, всех этих «Аликов», «Ефимов Григорьевичей», и прочую мерзоту? Разве Он не видит, что хорошие люди страдают, а всякое отстойное чмо процветает? Сколько я всего этого повидал и на войне, и на гражданке! Так не должно быть, но так есть! Поэтому я и не верю в Бога, ты уж меня извини, конечно…

— Скажи, Серёжа! — помолчав, спросила Даша. — Как получилось, что ты сейчас жив, а они, — Даша, вздрогнув, обернулась назад, словно могла увидеть оставшуюся на десяток километров позади поляну с убитыми, — они нет? Как ты думаешь, почему так получилось?

— Хороший вопрос! — задумался Сергей. — Честно говоря, Дарья, шансов у меня не было никаких… С теми двумя уродами, Аликом и его «бычком», справиться не было проблем, директор твой вообще не в счёт, но когда возник Кукарача, мои шансы стали равны нулю!

— Кто такой Кукарача?

— Сослуживец бывший по батальону, снайпер моей разведгруппы, лучший стрелок бригады, а может быть, и всей армии! Был… — добавил с грустью Сергей.

В том разведвыходе, когда меня ранило, у нас стояла очень важная задача, от выполнения которой много зависело в военной ситуации на территории большого района, и поэтому она проводилась максимально скрытно. Об этой операции знало всего несколько человек. Успех был почти гарантирован, и вдруг мы нарываемся на засаду там, где её быть никак не могло, причём она была явно устроена против нашей группы, нас явно ждали! Бой был очень жёсткий: погибло пятеро наших ребят — лучшие из лучших разведчиков батальона, меня ранило в позвоночник, уйти удалось только чудом — в живых осталось три человека, включая Витю-Кукарачу, они меня и вытащили на себе!

Нас явно «слили» — продали боевикам за деньги информацию об операции и о нашем маршруте, и кто это сделал, вычислить оказалось несложно, тем более что тот подполковник уже был под подозрением в связях с боевиками. Его, наверное, ФСБ по-любому бы раскрутило, но Витя их опередил: не выдержал такого предательства и гибели близких друзей — убил того полковника, перерезал ему горло и набил рот его же деньгами. После чего сам скрылся и ушёл в «нелегалы», стал частью криминального мира, киллером — наёмным убийцей. Вот так мы с ним и встретились сегодня…

— Это тот, что лежал в джинсовом костюме? — Даша судорожно поёжилась, вновь представив себе поляну с трупами бандитов. — Его зовут, звали Виктором? Он был крещёный?

— Да, тот самый, в джинсовом костюме. Насчёт крещения не знаю, не интересовался! — пожал плечами Сергей. — Но то, что он совершил сегодня, я понять пока не могу! Логике это не поддаётся!

— Что, Серёжа?

— Он фактически отдал свою жизнь, чтобы спасти нас с тобой!

— Как это, Серёжа? Разве он не был тоже бандитом?