Русь в IX–X веках. От призвания варягов до выбора веры

Показательна и серия ранних кладов в Верхнем Поднепровье — Орша, Лучеса, клад у деревни Кислая, где наряду с руноподобными граффити обнаружен брактеат из Хедебю, а также более сотни хазарских подражаний восточным монетам (Нахапетян, Фомин 1994. С. 168; Мельникова 2001. С. 114, 121 и сл.); и Подвинье (в том числе Добринский клад, содержащий готландскую шейную гривну и хазарскую монету) — в землях летописных кривичей (Фомин 1988. С. 111; ср.: Кропоткин 1978. С. 112–113). Одновременно с рубежа VIII и IX вв. восточная монета стала поступать в Скандинавию и на побережье Балтики (ср.: Кропоткин 1978; Noonan 1994).

Ареал перечисленных находок на севере Восточной Европы в целом соответствует племенным территориям кривичей, словен и мери, которые, по летописи, платили дань варягам (ср.: Леонтьев 1988. С. 98). Варяги, безусловно, изначально участвовали в распределении восточного серебра — об этом свидетельствуют не только скандинавские вещи в одних комплексах и слоях с монетами, но и граффити, известные уже на монетах одного из древнейших Петергофского клада начала IX в. (Мельникова, Никитин, Фомин 1984; Мельникова 2001. С. 115 и сл.), равно как на монете клада из Элмеда в Среднем Поволжье (ср.: Нунан 1987–1991; Мельникова 2001. С. 121) и др. (Нахапетян, Фомин 1994; Мельникова 2001). Существенно при этом, что восточная монета в больших количествах поступала не только в Скандинавию (св. 1300 монет первой половины IX в.), но и на территорию Германии и Польши (св. 3000 монет), что позволило Т. Нунану (1994. С. 226) предположить участие «западнославянских купцов» в восточной торговле. Как уже говорилось, археология подтверждает связи Восточной Европы с Южной Балтикой в IX в.

Вопрос о путях распространения восточного серебра в Восточной Европе остается дискуссионным (ср. полемику: Леонтьев 1986; Нахапетян, Фомин 1994. С. 141–142; Кирпичников 2002). Очевидно, что серебро поступало через Хазарию (Кропоткин 1978). Хазарские граффити на монетах подтверждают участие хазар в распределении серебра, как скандинавские — указывают на участие варягов (Нахапетян, Фомин 1994). Парадоксальной представляется топография монетных находок: монеты выпадают в клады на славянской (меньше — булгарской) периферии Хазарии; на территории собственно Хазарии монет мало, хотя самые ранние целиком сохранившиеся клады начала IX в. концентрируются на Северном Кавказе и Дону (Кри-вянская, Правобережное Цимлянское городище) (Кропоткин 1968). При этом на одной монете из Цимлянского городища обнаружено руноподобное граффити (Мельникова 2001. С. 120).

Магистральным направлением является путь с Северного Кавказа (через Дарьяльское ущелье) на Дон и далее на Оку, Верхнюю Волгу и север Восточной Европы (ср.: Кропоткин 1978; Леонтьев 1986) — восточное серебро оседает не только в кладах, но и в культурном слое поселений (см. о монетах на славянских поселениях Среднего Дона — Винников 1995. С. 68 и сл.). Периферийными оказываются пути на Нижнюю и Среднюю Волгу («Великий Волжский путь») и на Верхний Днепр и Двину. При этом монета не поступает в Среднее Поднепровье, на Правобережье Днепра и далее на запад (Кропоткин 1978. С. 114)[89].

Что касается монетных находок в Восточной Европе, то выпадение кладов не есть прямое свидетельство даннических отношений между хазарами, скандинавами и славянскими племенами Восточной Европы. Напротив, оно свидетельствует о перераспределении в местных поселениях богатств, поступающих с Востока, — хазары и скандинавы должны были делиться с местным населением прибылью. Видимо, варягам приходилось платить не только за «корм», но и за меха, которые шли на восточные рынки. Если верить летописи, то конфликт, приведший к изгнанию варягов за море, мог возникнуть при перераспределении этих богатств.

В середине IX в. ситуация на севере Восточной Европы меняется: наряду с Ладогой, где скандинавское население известно с середины VIII в., появляется центр скандинавского присутствия на Новгородском (Рюриковом) Городище (Носов 1990). Эти археологические реалии традиционно увязываются с пространной (ипатьевской) редакцией легенды о призвании варяжских — русских — князей (под 862 г.), согласно которой Рюрик сел сначала в Ладоге и лишь по смерти братьев, вокняжившихся в Изборске и Белоозере, срубил город над Волховом, который прозвали Новгородом (ПСРЛ, т. 2, стб. 14)[90]. К 860-м гг., видимо, относится и формирование Тимеревского комплекса памятников в Верхнем Поволжье и сходных с ним, где очевидно присутствие скандинавских переселенцев (ср.: Дубов 1999; Леонтьев 1989; Янссон 1987; Седых 2007). Об этом свидетельствуют, в частности, клады восточных монет со скандинавскими граффити.

Существенно, что в 860-е гг. увеличивается приток восточной монеты в Восточную Европу и Скандинавию, что опять-таки связывают с призванием варяжских князей (руси) в Новгород (Потин 1970; Noonan 1994. С. 226 и др.), Швеция же начинает доминировать в восточной торговле (более 10 тысяч монет во второй половине IX в. — Noonan 1994. С. 226).