Русь в IX–X веках. От призвания варягов до выбора веры

Нужно вспомнить еще один летописный мотив, который традиционно обсуждается в связи с проблемами древнерусского пантеона. Еще Е. В. Аничков (1914. С. 279; ср.: Ловмянский 2003. С. 96) обратил внимание на то, что в Ипатьевском списке летописи некий волхв, чье явление в Киеве описано под 1071 г., пророчествует от имени пяти богов: через пять лет Днепр потечет вспять, а земля Русская «переступит» на землю Греческую (ПСРЛ, 2, стб. 164). Это подвигло самого Аничкова на «отсечение» Мокоши от богов Владимирова пантеона, Б. А. Рыбакова — Симаргла, а М. А. Васильева (1999. С. 112) — на отождествление Хорса и Дажьбога и т. п. Между тем волхование в Киеве явно связано не с пережитками язычества, а с событиями 1068–1069 гг., когда восставшие киевляне грозили князьям, что сожгут город и уйдут в Греческую землю (ПСРЛ, 2, стб. 162–163, ср.: ПВЛ. С. 497). Соответственно и пять богов, на которых ссылался волхв, относились не к богам древнерусского пантеона, а означали пять планет (ср. в славянском переводе Хронике Малалы — Истрин 1994. С. 18) — на их астрологическое расположение и ссылался волхв.

Л. С. Клейн, которому принадлежит критический анализ археологических интерпретаций памятников славянского язычества, с полным основанием предположил, что «столп» из раскопок Хвойко — не более чем спрессованные следы заполнения позднейшей ямы, а все заполнение рва в «капище Владимира» может относиться к строительному мусору. Была уточнена и датировка «жертвенника» — обнаруженные при его исследовании гончарная керамика и стеклянные браслеты относятся к XI–XIII вв., к христианской эпохе; в заполнении «столпа» также обнаружены материалы X–XII вв. Несмотря на это, интерпретатор комплекса Р. С. Орлов настаивает на его «языческом» характере: следы огня, обнаруженные при раскопках «жертвенника», должны свидетельствовать о культе Дажьбога или Хорса; этот культ должен был сохраняться даже после крещения Руси в княжеской среде, в непосредственной близости от дворца и Десятинной церкви, возле которой Владимир поместил (по летописи) также «языческую» квадригу — трофей, привезенный из Корсуня. Все это объясняется характерным для Руси «двоеверием», постулируемым древнерусскими христианскими книжниками в поучениях против язычества (Орлов 1998; ср. Комар 2012. С. 319).

Стереотип археологических интерпретаций связывает киевские «капища» с другим не менее знаменитым в историографии и уже упоминавшимся памятником славянского язычества — святилищем в Перыни. Поздние новгородские летописи XVII в., в соответствии с общей тенденцией летописания того времени увязывавшие название этого возвышенного урочища на берегу Волхова с Перуном, вдохновили на поиски здесь святилища, основанного Добрыней в 980 г., когда он учредил культ Перуна в Новгороде. Открытие В. В. Седовым в 1951 г. фрагментов рва с ямой — местом «идола» — посередине, казалось бы, оправдали надежды исследователей. Была реконструирована и общая конфигурация рва, которая в плане должна была представлять собой восьмилепестковую розетку. «Лепестки», возможно, выявлялись под впечатлением от «выступов» киевского жертвенника и в свою очередь повлияли на интерпретацию «лепестков» рва в «капище Владимира».

Так или иначе, и восемь лепестков в Перыни, и четыре выступа «жертвенника» в Киеве вполне соотносились с реконструируемым культом Перуна, включавшим символику числа четыре, с посвященным громовнику четвергом и т. п. Однако раскопки в Перыни были продолжены — и были обнаружены фрагменты еще двух подобных рвов. Это не обескуражило Б. А. Рыбакова, который вновь применил свою схему и предположил, что первоначально святилище было посвящено Роду и двум рожаницам (духам судьбы новорожденных в переводных греческих сочинениях). Лишь летописный Добрыня в 980 г. в интерпретации Рыбакова заменил культ прежнего бога на княжеский культ Перуна.

Между тем, как уже говорилось в главе IX, сам В. В. Седов отметил сходство открытого им рва с ровиками курганов, а исследователь новгородских сопок В. Я. Конецкий показал, что расположение перынских «святилищ» на возвышенности соответствует традиционному размещению этих насыпей. В центре курганов прослеживаются остатки деревянных столбов, что соответствует положению «идола» в Перыни[205]. Те же позднейшие летописные легенды, повествующие о Перыни как об обиталище лютого чародея Перуна, рассказывают, как над телом утопленного бесами в реке Перуна язычники насыпали высокую могилу, которая через три дня провалилась в ад. Этот рассказ как раз отнесен к тому типу урочищ — сопкам, память о которых долго сохранялась в преданиях.