Русь нордическая

А фальсифицировать, как известно, было что. Ибо более чем за четыре тысячи лет до появления Олега Вещего на Лнепре и создания им Киевской Руси на Волхове процветал многолюдный город Словенск Великий, на месте которого спустя тысячелетия и возник его градопреемник Великий Новгород. Именно Словенск, суда по всему, посетил в I веке н. э. апостол Андрей Первозванный. И именно здесь жили на протяжении веков и тысячелетий словене-нарци, а корень «нар» в их самоназвании неразрывно связан с былой общеарийской и арийской лексикой. Попробуем немного порассуждать на эту тему.

Слово нарии (норци) лишь на первый взгляд кажется вычурным и не имеющим никакого отношения к русскому языку и другим индоевропейским языкам. Достаточно вспомнить античного героя Нарцисса (Наркисса), по имени которого назван одноименный цветок. Миф о прекрасном юноше Нарциссе, умершем от любования самим собой, по общему мнению исследователей, доэллинского происхождения. Особый интерес представляет корневая основа, с помощью которой образовано имя. Narke по-гречески означает «оцепенение, остолбенение»; отсюда и современные интернациональные понятия «наркоз» и «наркотик». Исходя только из этого, нетрудно представить, какой богатый первоначальный смысл был заложен в этнониме нарци (норци): это могло быть и племя впадающих в спячку (цепенеющих) людей, о таком северном народе сообщали как античные, так и средневековые авторы. Но этноним нарци (норци) может быть также сопряжен и с хорошо известным славяно-русским глаголом «нарицать — нарекать» (вспомним, кстати, и расшифровку Радзвиловской летописи — «нарицаемы иноверии»). В этом случае имя загадочного славянского племени могло означать «нареченные, названные».

Проведенный выше лингвистический и семантический микроанализ наглядно и на конкретном примере демонстрирует результаты используемых мною здесь, а также во всех предыдущих работах, метод исследования, который я именую археологией языка и реконструкцией смысла. Вкратце суть его такова. Познание предмета и расшифровка проблемы происходят по следующей схеме: отслеживание фонетического звучания и лексической структуры слова (которые меняются в течение исторического развития этноса и языка), далее — реконструкция смысла понятия (который также меняется на протяжении веков и тысячелетий) и затем — воссоздание самой исторической (а в случае Гипербореи — метаисторической) реальности. При этом, говоря о гиперборейской истории, следует совершенно отчетливо представлять, что она — не только то, что происходило в самой Гиперборее (или Арктиде), но также и то, что случилось после ее гибели с уцелевшими гиперборейцами, давшими новую этнолингвистическую поросль по всему миру.

* * *

Установление бесспорного факта существования и гибели в далеком историческом прошлом в арктическом регионе высокоразвитой гиперборейской цивилизации с логической необходимостью приводит к вопросу: каким образом некогда общее культурное достояние распределилось между современными этносами и осело в их мировоззрении, традициях, обычаях и верованиях. Первейшим наглядным и неопровержимым свидетельством былого этнолингвистического и социокультурного единства выступают некоторые архаичные слова (лексемы), сохранившие в своем звучании наиболее консервативные субстраты праязыка (зачастую в сильно изменившемся виде). В мировоззренческом и философско-логическом аспекте они представляют собой фундаментальные, смыслозначимые понятия, имеющие, в конечном счете, ноосферную [9] (космическую) природу.

За последние двести лет ученые-языковеды Европы, Америки и России проделали колоссальную работу для установления неопровержимых моногенетических связей множества (счет идет на тысячи!) различных и самых экзотических языков народов мира. Сравнительное языкознание, одержавшее еще в XIX веке одну из впечатляющих побед научного разума, доказало сначала безусловное родство многочисленных и разветвленных индоевропейских языков, затем их взаимодействие с другими большими языковыми семьями. В результате усилий многих подвижников-лингвистов был сделан всесторонне обоснованный вывод о существовании на заре человеческого общества больших языковых макросемей. Так возникла носгратическая теория[10], которая в настоящее время развивается в русле так называемой лингвистической компаративистики[11] (последняя же по существу является иным названием для прекрасно зарекомендовавшего себя сравнительного языкознания (чем новоявленный термин оказался лучше старого, сказать трудно; по моему мнению, абсолютно ничем).