Русь и монголы. Исследование по истории Северо-Восточной Руси XII–XIV вв.

Более того, в 50–60-е годы городские общины Северо-Востока (в которые входят и местные верхи), где идет процесс образования городов-государств, пытаются заполучить себе князя — необходимого элемента общественной жизни — как гаранта их независимости и суверенности.[86] «Суждальская земля» в конце 40 — начале 50-х годов заручается клятвой от Юрия Долгорукого и его «дома» на постоянное пребывание здесь князей.[87] И действительно, на некоторое время в Суздале обосновываются и сыновья Юрия, а с 1151 г. и сам он.[88] Однако Юрий, стремящийся к «злат киевскому» столу, не устраивал местное общество. И как только представляется возможность, на Северо-Восток втайне от отца уходит Андрей.[89] Некоторые источники называют нам инициаторов этого бегства: «его же лестию подъяша Кучковичи».[90] Историки не без оснований усматривают здесь местную знать. Тем не менее подозревать в Андрее Боголюбском только «ставленника суздальских бояр, действовавших в союзе с городским патрициатом», или ростовского боярства[91] не стоит. Естественно, что тайные переговоры с князем вели политические лидеры общин — бояре. Но остальное население отнюдь не оставалось посторонним наблюдателем. Бояре «Кучковичи» выступали представителями «Ростовцев и Суждальцев», т. е. по крайней мере городских общин. Они же в это время становятся действенной силой в социально-политических коллизиях на Северо-Востоке. Так, в 1157 г. после смерти в Киеве Долгорукого «Ростовци и Суждалци, здумавше вси, пояша Аньдрея сына его стареишаго, и посадиша и в Ростове на отни столе и Суждали».[92] Полагаем, что настаивать в данном случае на участии в этой акции только боярства просто не имеет смысла. Более реальным выглядит утверждение И.Я. Фроянова, видящего в ростовцах, суздальцах и владимирцах «свободных жителей (включая знать) Ростова, Суздаля, Владимира и прилегающих к ним сел». Вечевое решение принималось сообща.[93]

Неизвестна роль дружинного боярства в данное время. Однако она вырисовывается из последующих событий. В 1162 г., свидетельствует Ипатьевская летопись, Андрей «братью свою погна Мьстислава и Василка и два Ростиславича, сыновца своя, мужи отца своего переднии. Се же створи, хотя самовластець быти всеи Суждальской земли»[94]. На первый взгляд центр тяжести этого конфликта заключен в династических распрях. Южный летописец обвиняет во всем Андрея Боголюбского, называя его «самовластцем», имея в виду его притязания руководить («волоститься») в Суздальской земле без своих братьев. Но, как явствует из другого летописного текста, они имели на княжение здесь такое же или даже большее право, поскольку «вся земля» (ростовцы, суздальцы, владимирцы и переяславцы) еще при Юрии «целовавше… на менших детех, на Михалце и на брате его (Всеволоде. — Ю.К.) и преступивше хрестное целованье, посадиша Андреа, а меншая выгнаша».[95] Посажение Андрея произошло, следовательно, как и изгнание братьев, в нарушение клятвы теми же горожанами и волощанами, включавшими в себя и местное боярство.[96] Именно среди них Андрей пользовался в то время популярностью: «занеже бе любимъ всеми за премногую его добродетель».[97] Они и стали его опорой, в споре с братьями и поддерживающей их партией. Вместе с ними изгоняются племянники и, что важно, «мужи отца… переднии».[98] Видимо, дружинное боярство выступало проводником идей и дел Юрия Долгорукого в этих землях. Не зря же он Георгию Симоновичу «яко отцю, предасть область Суждальскую». Оставаясь верными своему «патрону», следуя клятве «меншим детем», к которым они и должны были перейти, дружинники и после смерти Долгорукого видели его «законных» наследников в ростово-суздальских землях в Михалке и Всеволоде. Не разделяя планов Андрея, боярство, возможно, вмешивалось в княжеское управление краем.[99] Конечно же, боярство не пренебрегало и своими целями. При малолетстве князей оно могло выступать, как и привыкло, полными хозяевами в управлении землей. Так и случилось в недалеком будущем при Ростиславичах.[100] Видимо, ограниченное в управлении и получении доходов уже при Андрее, с изгнанием князей оно и вовсе лишилось бы их, переходящих его дружине.[101] Но и «переднии мужи» не были едины. Противоречия имели место и среди них. С Андреем Боголюбским оставалась какая-то часть отцовских дружинников, в частности боярин-воевода Борис Жидиславич, сын боярина Юрия Долгорукого.[102]