Руны судьбы (Осенний Лис - 5)

Разговор стал принимать интересное направление. Рутгер собирался ещё чего-то спросить, но в этот момент двери "Синей сойки" распахнулись, и таверна вдруг наполнилась вооружёнными людьми. То были испанцы, все, кроме одного - в кирасах и при оружии. Начищенные платы их доспехов запотели от тепла, как зеркала, от алебард в корчме мгновенно стало тесно. Старик Марсель надвинул шляпу на глаза, сполз на скамью и притворился спящим. Рутгер весь набычился и подобрался, но солдаты не обратили на него решительно никакого внимания. Все шестеро были взвинчены и пьяны от вина и нездорового азарта, непрерывно говорили, скалились в ухмылках и даже не сподобились присесть, лишь двое подошли к камину погреть руки. Молчание хранил только один из них; невысокий, белобрысый, он стоял посреди зала, вновь и вновь осматривался и нервически играл отточенным мавританским кинжалом, даже в тепле не снимая перчаток. Марсель и Рутгер было привлекли его внимание, но очень ненадолго, что Рутгер воспринял с огромным облегчением - ссориться с испанцами ни в коей мере не входило сейчас в его планы.

Через минуту со второго этажа, из комнат вниз спустились два монаха. Старший коротко отдал распоряжение, десятник кивнул и отсалютовал, затем нарявкал на солдат на ломаном испанском пополам с немецкими ругательствами, и маленький отряд с топотом покинул "Сойку" и исчез, как будто бы его и не было. Лишь талая вода, оставленная сапогами стражников, напоминала о визите. Мышиная физиономия служанки выглянула из-за занавески, убедилась, что все ушли, и спряталась обратно.

- Так, так, - пробормотал негромко Рутгер, - а ведь сдаётся мне, что это - те самые монахи, о которых мне рассказывали. уж не за моим ли травщиком начали охоту папские собаки?

Он снова пригубил глинтвейн, поморщился, поглубже нахлобучил шляпу, запахнулся в плащ и двинулся за ними. Кузен Марсель мгновенно оживился, сел, потянул к себе оставленный стакан и принялся дохлёбывать уже чуть тёплое вино.

Загадки продолжались. Загадки громоздились на загадки. Рутгер никогда не сомневался в том, что он делает. Если находятся заказчики, должны же находиться и исполнители? Для него убийство было работой, а иногда - игрой. Но сейчас он совершенно неожиданно для себя вдруг стал задумываться: а на той ли стороне он играет?

От башни Синей Сойки вниз, к реке вела единственная улица. Когда наёмник шёл в таверну, разминуться с Лисом он никак не мог. А это значило, что произошло одно из двух: либо травник и его друзья ушли намного раньше, либо - спрятались поблизости, в одном из домов.

Так оно и вышло. Все шестеро солдат и два монаха обнаружились на той же улице, у старого обшарпанного дома с запертыми ставнями. Дом был, как дом - массивный, двухэтажный, довоенной постройки. Ни света лучика не пробивалось изнутри. Все пребывали в замешательстве, о чём-то оживлённо говорили по-испански, размахивали руками и то и дело указывали на дверь. Вся эта суета потихоньку стала привлекать внимание горожан. В окнах соседних домов замелькали бледные булки любопытных физиономий, двое-трое припозднившихся прохожих задержались посмотреть, как будут развиваться события, опасаясь, впрочем, подходить к солдатам близко. Рутгер про себя порадовался столь удачному стечению обстоятельств, прислонился к столбу и приготовился ждать.

Монахи между тем не торопились. Караул испанцев разделился пополам, три человека двинулись в таверну, три остались у дверей. Штурмовать дом, похоже, пока никто не собирался. Не прошло и часа, как первые трое вернулись, а вторые ушли. Так повторилось раза три. Рутгер успел основательно замёрзнуть и вместе с остальными счёл за лучшее вернуться к "Синей сойке", справедливо полагая, что когда начнётся заварушка, за сидящими в корчме пошлют.

Так оно и вышло.

Весть принёс стройный, как тополь, светловолосый парень, на поверку оказавшийся фламандцем. Он ворвался в зал корчмы, безумным взглядом оглядел сидящих за столом троих солдат и молодого монаха, и возбуждённо выкрикнул:

- Они внутри!

Глаза его блестели, грудь вздымалась. Видимо, он мчался всю дорогу.

Солдаты переглянулись, смахнули кости со стола и без слов разобрали оружие. Алебардщик с усами, как рога, взглянул на парня и молча подвинул ему свой дымящийся стакан.

- Значит, прав монах-то был, - подытожил он, подцепил напоследок со сковороды ломоть поджаренной печёнки, зажевал и встал из-за стола. - Так значит, там он?

- Там, - парнишка в два глотка опорожнил предложенный стакан и потянулся за сосиской. - Орёт, как иерихонская труба. Должно быть, у него сам дьявол в глотке. А-ах!.. горячая, собака...

- Ну, стало быть, пошли.

Солдаты распахнули дверь корчмы, и все посыпались на улицу. Зевак за ними увязалось человек пятнадцать, даже старикан Марсель рискнул выбраться наружу. По такому случаю хозяева корчму сегодня не решились закрывать. Да и потом, - перечить альгвазилам...