Руны на шевронах

Миланья позвала всех ужинать. Расселись все за столом, хоть подружкам-охранникам не потребовалось отдельного приглашения. По мне нормальные девчонки, а так главное, что Кате с ними хорошо. Прокормим и обогреем, в моей квартире разместятся без труда.

Ужин у Миланьи, как всегда, удался. За столом вели себя чинно. Я, потому что военный и просто за едой болтовни не люблю, Авдей, Мухаммед и Клава с Надей воины-рыси, а Катя, наверное, думает, что так положено у бояр.

Поболтали мы в гостиной, полчасика после ужина, да я попросил меня извинить. Типа устал сильно, а на самом деле Кате просто незачем смотреть, как я стою на коленках полтора часа. Её и так это бесит, но оно уже часть меня.

Зато через полтора часа она робко проникла в спальню и спросила вполголоса:

— Ты скоро?

Я уже просто ждал её. Прям с коленок подскочил, облапил, поднимая на руки, и под её смех упал на кровать. Как всё-таки здорово быть женатым на такой… такой…

Гм. Ну, обычное наше пробуждение пропустим. После завтрака приехал наш доктор. Заодно я узнал, что есть у нас теперь такой и познакомился с дядькой. Средних лет мужчина здоровой комплекции с чисто докторской бородкой и в очках, его Павлом Фёдоровичем зовут.

Он всех ласково оглядел, спросил о самочувствии и на четверть часа увёл Катю в комнату на еженедельный осмотр. Специально ради меня назначили ему воскресенья, типа мало мне медиков в Корпусе. И вообще кадеты не болеют по определению. Потом поговорю с Катей, чтоб перенесла его визиты.

За доктором Катина политинформация, вела которую Клава по-английски. Оказывается, просто её очередь. Это бы и ладно, но на физкультуре эти Клава и Надя тоже надели жилеты, маски и взяли шпаги. Отныне я должен атаковать всех, исключая Катерину.

Четыре воина-рыси, Карл! Четыре! Вот уж не думал, что дома в воскресенье вспомню Корпус — там всего двое рысей, и пока не такие продвинутые. Ещё бы! Пока я там учусь, Катя занималась с Авдеем и Мухаммедом, а с недавних пор к ним прибавились Надя с Клавой.

Но вывез я физкультуру и после обеда легко отпустил Катю с её подружками в библиотеку и немного прошвырнуться по городу. На обед приехал обычный курьер из дружины, так его я утащил в кабинет, разбирать отчёт и беседовать о жизни штаба.

На счастье военного всего через сорок минут разговора в кабинет заглянула Миланья и сказала, что ко мне господин Жучирин с каким-то господином. Я им, видите ли, когда-то назначил. Ну, пришлось курьера отпускать.

Через минуту вошёл Сергей с папкой под подмышкой и полненький господин с бородкой клинышком и с приличной лысинкой спереди. Господин назвался Василием Петровичем Баляевским, я кивнул и сам сходил в гостиную ему за креслицем.

Вот все расселись, и заговорил Серёжа:

— Были у вас в Корпусе хроникёры?

— Ну, были.

— Очень хорошо, — сказал Сергей и достал из папки газету. — Это та самая газета, называется «Московский еженедельник», — он положил газету передо мной. — А это статья о съёмках с особо удачными кадрами и о том, как господин Фомин рассказал господину Баляевскому о встрече в Корпусе с неким боярином Большовым. Они даже слегка поспорили, тот ты самый, или просто совпадение.

Я посмотрел газету. Ну, кадры и впрямь удались. И что дальше? Я поднял взгляд на Серёжу в ожидании продолжения.

— Ты не беспокойся, — сказал он добрым тоном. — Мы с Катей всё решили, она уже перевела суммы…

«Семьсот тысяч»! — прозвучало у меня в голове. — «Всё продаётся! Даже патриотизм»!

Впрочем, покупается мной, а это уже неплохо.

— Теперь ты просто побеседуешь с господином журналистом, — широко улыбнулся господин Жучирин.

Я перевёл взгляд на его друга. Тот оживился и вынул из внутреннего кармана блокнот и ручку.

— Я буду кое-что записывать, хорошо? — спросил он для начала.

— Хорошо, — ответил я ровным тоном.

— Скольких магов ты убил на дуэлях? — задал он первый вопрос по существу.

— До интервью англичанину одного, и четверых после, — проговорил я.

Господин восхищённо присвистнул и переспросил:

— Всех из пистолета?

— Первого шпагой, — равнодушно ответил я.

— Кстати, про интервью! — сказал Василий Петрович. — Что в нём правда?

— Всё, — молвил я коротко.

— Не! Так дело не пойдёт! — весело воскликнул господин Беляевский. — То интервью так и быть упомяну, но вопросы я должен задавать сам!

— Спрашивай, — пожал я плечами…

Глава 21

За высоким окном шёл снег, метель закружила древнюю столицу. С грудня до зимобора…

На англицком это «from november to march».

Вот все четыре, а то и пять месяцев дворники, сипло матерясь, бегают с большими лопатами, солдаты и курсанты, угрюмо сжав зубы, тянут службу, а он, князь Москвы, прогрессивнейший из атавизмов Гардарики, сидит в тёплом кабинете и смотрит в окно на полёт больших снежинок.

Ровесник века, князь видел неуклюжие полёты первых дерзновенных авиаторов и тогда ещё точно знал, что люди из аэропланов сделают оружие, и оружие это станет мощнейшим.

Глупое слово «самолёт», но как-то прижилось! Что поделать, человеческий гений придумывает не одно хорошее.