Руны на шевронах

Пока от одной фантазии впадаю в ступор. Но ведь это мой выбор — чего я ещё хотел? Я это выбрал, когда сдавал экзамены, когда шокировал признаниями западного журналиста, когда стрелял в того капитана. Ах, я не ведал тогда, что значит стать военным! Ничего, в Корпусе умеют объяснять необъяснимое.

Серьёзно, для такого просто нет слов. Об этом нельзя рассказать, но можно к нему подготовиться. Мудрые наставники осторожно подводят нас к краю. Многие из нас его видят или чувствуют и тоже не хотят. Никто не хочет, мы же нормальные парни!

Я стараюсь понять логику преподавателей в погонах. Они что-то знают. Что-то пытаются нам сказать и понимают, что этого не передать. К нему можно приготовиться, но оно всё равно свалится неожиданно. Это нужно просто пережить.

Ректор, сам боевой офицер, чётко следит, чтобы среди учителей не оказались, кому дали звёздочки только за учёность. У пацанов изначально звериное чутьё на фальшь, но дело не только в нас. Как-то эти обыкновенные, скучные люди видят «своих».

Наверное, с этого начинается взросление — с принятия себя, своего мира и места, в нём уготованного. Скорей всего, всё это давно подспудно во мне варилось, но вот я принял решение и увидел себя на плоту. Мой плот медленно отошёл от берега «нормальных» людей к тому, что не поддаётся описанию.

Я стараюсь их понять, перенимаю отношение. Они мило предупредительны и всегда улыбаются штатским. Гражданские люди бывают забавными, я сам от них отличаюсь пока только выправкой. Одну гражданскую девочку я даже люблю, и она носит моего ребёнка.

Вообще, в Корпусе очень мало гражданских. Какие-то тётки в секретариате, медики и наша обаяшка, учительница английского. Написали мы ей большую контрольную, так эта милая женщина передо мною долго извинялась и робко недоумевала, за что её предшественница наставила мне столько «двоек».

Пацаны в подгруппе заулыбались каким-то своим мыслям. Я тоже скупо ей улыбнулся и пожал плечами. Снова представилась мне Катя, на душе потеплело. Эти создания должны просто быть. Прощать нас и оправдывать…

* * *

И, конечно, о тотеме, куда ж без него. Военные в этом смысле весьма походят на тотемных воинов. Кто побывал на взаправдашней войне, легко узнает такого же. Просто у тотемных воинов чувства острее, и война тупо всегда. Рысям, к примеру, требуется воплощаться ежедневно, другим реже, но тоже регулярно.

Сравнивать буквально, конечно, нельзя, Петя и Стёпа во многом те же пацаны, ещё не нюхавшие пороха. Но они ведь прошли испытания и стали полноправными членами клана. Близнецы изначально взрослее многих кадетов, того же меня.

Стали ведь ребята воинами, но пошли сдавать трудные экзамены, согласились на присягу и солдатскую жизнь. А могли уже жениться! Зачем оно клану, я примерно понял. Но им лично?

— Да Стёпа у меня больной, — сказал Петя. — Как его одного было отпустить?

— Ты его не слушай, — скривился Степан. — Просто у нас в клане своя иерархия. Без военного образования группу на время ещё доверят, но постоянное отделение уже фигушки.

— Всё равно ты больной! — упрямо повторил Петя.

Кстати, я понял, почему они изводят других кадетов. Чтоб друг другу меньше доставалось. Но раз я для них стал боярином, то на наших занятиях достаётся обоим. Характеры же у них рысьи.

Впадают в зверство и атакуют прямо в упоении. Они ж, по сути, звери, только я намного продвинулся со шпагой и стараюсь развиваться дальше. Ни о какой снисходительности и речи не идёт.

— Уф! — однажды сказал я в перерыве. — Как же вы до меня жили⁈

— Плохо жили, — горестно вздохнул Стёпа. — На физкультуре меж собой только дрались, других психов мало.

— Горностаю и росомахе каждый день воплощаться не нужно, — поддержал его Петя. — И они нас избегают, как-то сами договариваются.

Ну, ребята мои и сейчас чаще дерутся друг с другом даже на шпагах. Я хоть и псих, но не конченный, то есть одного меня им точно не хватит. Иногда, не теряя лица перед ними, отвлекаю разговорами.

— А вот тотемные воины разве не маги? Почему вы не развиваете нормальную магию? — спросил я как-то, когда братцы глубоко дышали.

— Да маги мы! Иногда даже можем стать сильными, как ты, — хрипло ответствовал Стёпа. — Только нас с детства толкают к тотему, натаскивают. И со временем нормальная магия становится не очень нужна.

— Зачем она, когда и так всё замечательно? — проворчал Петя. — За тотемным его клан, а просто магов никто не любит.

— Погоди, — помотал я головой. — Получается, что сродство с тотемом отдельно от магии?

— Ну, умники относят его к управлению духом, — покривился Стёпа. — Только никто из них не тотемный воин. Для них тотемный дух — просто один из многих таких же.

Я снова не понял и честно спросил:

— А разве это не так?

Петя вдруг стал очень серьёзным. Он вкрадчиво мне ответил:

— Будь ты обычным магом, сказали бы мы, что так оно и есть…

— Вообще бы с тобой не разговаривали, — добавил Стёпа. — А в книжках сказано, что все духи — лишь проекция духа мага.