Руна Гибели

Впрочем, тут имелась одна загвоздка: простому инквизитору в одиночку это заклятие было не по силам. Применить его мог либо старший, выйдя на потолок своих возможностей, либо несколько рядовых, предварительно составив «энергетическое кольцо», объединяющее их Силу. В данном случае не имелось возможности составить «кольцо»: в горячке боя отвлекаться на объединение энергий инквизиторы не могли. А уж о том, чтобы справиться с этим арканом в одиночку, Шестаков и мечтать не мог — слишком много Силы он уже потратил на бой с маткой. Вот тут еще раз пригодился все тот же амулет, который уже применялся для преодоления «стазиса». Перед началом операции он был под завязку залит заемной Силой. Часть ее уже израсходовалась, но и оставшегося, по расчетам старшего инквизитора, должно было хватить с лихвой. Обычно заряд подобного артефакта расходовался под ноль после доброго десятка операций, тем более, что далеко не каждый раз в нем возникала надобность, но сегодня, похоже, придется потратить его весь и сразу.

И Сергей Александрович вновь потянулся к амулету. Сила уже пробужденного артефакта с готовностью полилась в его носителя, и, как только Шестаков понял, что для «уз Пустоты» ее уже достаточно, незамедлительно привел этот аркан в действие.

Почти всякое заклятие имеет свою форму. Все потому, что у магов не получается изобрести нечто абстрактное. Даже для представителей высших сил это слишком сложно, а уж для человеческого мозга, пусть даже и выведенного магическими способностями на чрезвычайно высокий уровень развития, такое является запредельной задачей. Покровитель, конечно, — не человек, но и высшим существам, как правило, не хотелось связываться с составлением заклятий, не имеющих формы. Преимущество последних состояло в том, что для них чрезвычайно трудно подобрать контр-аркан, но в подавляющем большинстве случаев овчинка выделки не стоила.

«Узы Пустоты» выглядели как золотистая удавка, захлестнувшая антрацитово-черную глобулу матки. Резкое усиление давления — и шар тьмы лопнул, «расплескав» свое энергетическое содержимое во все стороны. Не имей заклятие инквизиторов внешней сферы, им бы от этого могло крупно не поздоровиться. «Надо учесть на будущее!» — отметил про себя Шестаков. Когда заполненная энергией мрака оболочка исчезла, петля «уз» захлестнулась уже на паучьем «теле» матки. Против этого у исчадия Пустоты уже не нашлось веских аргументов. Поддавшись натиску «уз», кромешница снова ушла внутрь своей материальной оболочки, но теперь оказалась в ней заточена. Ни выйти из нее, ни применить свою Силу, ни даже использовать особые физические возможности, приданные ею своему телу в результате модернизации, ей уже не удастся. По крайней мере, до тех пор, пока действуют «узы». А снимать их в ближайшее время старший инквизитор не собирался, тем более что энергии на свое поддержание заклятие требовало не очень много.

«Стазис» тут же рассеялся без следа. К счастью, в левом коридоре, где происходила схватка, людей в момент активации первого заклятия матки не было. Шестаков принялся командовать:

— Все в порядке — я ее держу! Делайте отвод глаз всем подряд и обеспечьте, чтобы сюда в ближайшее время никто не сунулся. Так. Теперь приведите в чувство Громову и позаботьтесь о нашем погибшем товарище. Перенесите тело в комнату 55. Там мы немного побеседуем с госпожой «Камышиной».

Пока инквизиторы выполняли все эти распоряжения, Сергей Александрович, словно собачку на поводке, подвел кромешницу на невидимом лассо «уз Пустоты» к комнате, где «колдунья» принимала клиентов. Одно прикосновение ладони к замку — и дверь распахнулась. Оба вошли внутрь, после чего Шестаков активировал «круг тишины». Конечно ментальное воздействие инквизиторов не позволит никому в ближайшее время подойти к комнате, но все же следовало подстраховаться, ибо дальнейший разговор уж никак не предназначался для посторонних ушей.

Оказавшись в комнате, Сергей Александрович усадил «Камышину» за стол, но не туда, где она обычно располагалась, принимая клиентов, а на место для посетителей, то есть спиной к двери. Сам же устроился напротив нее. Кромешница хоть и была в человеческом теле, но суть свою не скрывала (просто в этом на данный момент уже не было смысла): на Шестакова смотрели абсолютно черные глаза с проблесками зеленых искр. Но этим и ограничивались ее возможности во время действия «уз Пустоты». Кого-то излишне впечатлительного «черный» взгляд пустотного создания мог бы, пожалуй, и до обморока довести, но старшего инквизитора он даже не смутил: в его жизни бывали вещи и пострашнее. Чувствовалось, что кромешница внутри буквально кипит от дикой злобы, но лицо (если не считать глаз) этого почти не выдавало. Оно было абсолютно спокойно, а губы даже кривились в насмешливо-презрительной полуулыбке.

Старший инквизитор дождался, когда в комнату внесут тело их погибшего товарища, убедился, что Громова пришла в себя, и только после этого молчаливым жестом приказал коллегам выйти в коридор, оставив его наедине с узницей.

— Ну что, поговорим немного? — предложил Шестаков.