Руна

— Несколько дней назад. Я была в Мидленде, где мы согласовывали график наших совещаний по региональным поставкам, и обнаружила ее, уже вернувшись домой. Так что можешь прийти и забрать ее.

Гарри принялся лихорадочно соображать. Иден и раньше приходилось по пути с работы заглядывать к Хилэри на Уигмор-стрит. Скорее всего, кассету она занесла ей сразу после концерта. Откуда ей было знать, что они с Хилэри больше не встречаются?

— Хилэри, а теперь послушай меня очень внимательно. Ни в коем случае не вскрывай упаковку.

— Знаешь, меня совершенно не интересуют твои пошлые секреты. так что не говори мне...

— Хилэри, эта бандероль может стоить тебе жизни. Не прикасайся к ней, пусть лежит и дожидается моего прихода!

— Поздно, я ее уже распаковала. Подумаешь, всего лишь какая-то дурацкая видеокассета. У Гарри похолодело внутри.

— Но ты ее хоть не включала?

— Включала, но она какая-то чудная. Понятия не имею, чем ты занимаешься со своими новыми друзьями, но...

— Послушай, но как же ты смогла просмотреть ее? — Он знал, что кассеты формата “Ю-МЭТИК” не подходили к обычным домашним видеомагнитофонам.

— А разве я тебе не говорила? Меня повысили в должности, так что теперь мне полагается персональное и к тому же профессиональное видеооборудование.

— Бог мой... Хилэри, никуда не уходи из квартиры, жди, я сейчас приеду к тебе. Ты как вообще себя чувствуешь?

— Гарольд, да что такое с тобой стряслось? Там что, какие-то государственные секреты записаны, что ли?

— Что было на пленке? Что ты видела?

— А то ты не знаешь! Да там же повсюду понатыкано твое имя, и еще маленькая этикеточка с какими-то загогулинами.

— Дальше!

Прозвучавшая в его голосе откровенная паника заставила ее собраться с мыслями.

— Ну, еще фирменный знак компании...

— Какой компании?

— Я пытаюсь вспомнить! — В душе у женщины стал зарождаться страх.

— “ОДЕЛ”? Она называлась “ОДЕЛ”?

— Кажется... да.

— А что потом?

— Цвет, вроде бы красный. А потом совсем уж необычное...

Гарри грохнул трубку на рычаг и опрометью выбежал на улицу.

Хилэри недоумевающе уставилась на трубку. Неужели у него действительно хватило наглости вот так оборвать разговор? Она постучала пальцем по телефону — связи не было. Паника стала отступать. Ну надо же, как все это досадно, просто до нелепости досадно. Разумеется, это так на него похоже — не смог даже трубку как следует на рычаг положить. А может, какая-то неисправность на линии? Вечно у этой “Бритиш телеком” что-нибудь не в порядке. Хилэри подошла к окну, выглянула наружу, но не обнаружила никаких признаков землеройных работ.

И что Гарри так разволновался? Отчасти она была даже рада тому, что их роман завершился. В сущности, она никогда не понимала этого человека. Бросив раздраженный взгляд на часы, Хилэри остановилась перед зеркалом, чтобы поправить прическу, хотя ее элегантно уложенные белокурые волосы и так пребывали в безукоризненном порядке.

Да как он осмелился говорить ей, чтобы она никуда не выходила, сидела и дожидалась его прихода, когда они даже не разговаривали друг с другом! Ведь через полчаса ей надо быть на работе. Ну ладно, десять минут она как-нибудь подождет — но не больше. Хилэри глянула в зеркало и сняла с века крохотную соринку синей туши. У нее возникло странное ощущение, будто зеркало вдруг подернулось дымкой, а воздух густо насыщен пылью.

Каминные часы, стоявшие в гостиной у нее за спиной, отбили полчаса. Звук получился какой-то странный, как будто он сливался с собственным эхом. Она обернулась, прислушалась, после чего снова занялась макияжем. Неожиданно отражение в зеркале стало как бы утоньшаться. Но разве такое возможно? Скулы вытянулись, а подбородок выступал вперед, как в комнате смеха. Зеркало и правда вдруг начало выгибаться наружу, затем послышался характерный треск и на лицо Хилэри посыпались острые, как иглы, осколки. Не в силах вымолвить ни слова, она принялась стряхивать их со щек. Вскоре все лицо было иссечено в кровь.

Наполовину ослепнув, Хилэри все же как-то добралась до гостиной — узкая бежевая юбка не позволяла делать размашистых шагов. Прямо перед ней были два окна, украшенных витражами с изображением благочестивых монахов, преклоняющих колена перед парящими в небесах святыми, а также предающихся радостному ликованию в обществе земных святых. Хилэри обожала эту деталь интерьера.

Стало больно дышать, и у Хилэри сложилось впечатление, что мельчайшие частицы стекла проникли ей в легкие. В какой-то момент она даже подумала о сердечном приступе, потом попыталась взять себя в руки, однако плававший в воздухе туман, казалось, уже успел просочиться и в мозг. Со стороны окна послышался звук, похожий на треск льда. Хилэри не верила своим глазам: фрагменты ярко раскрашенного стекла один за другим отделялись от рамы, раскалывались на части и медленно плыли сквозь толщу воздуха, направляясь к ней, подобно косяку причудливых рыб.