Рулетка судьбы

Телохраниитель, огромный верзила, назначенный на ответственную должность по причине невероятой силищи и абсолютной неспособности связать два слова, послушно ухмыльнулся, показал хозяину пистолет. Дескать, не трусь, я всегда — наизготовку, не дам в обиду ни тебя, ни твою бабу. Неслышно прошел в прихожую, приложился к вмонтированному в дверь глазку.

Возвратился в столовую, доложил.

— Баба с малолеткой… Впущать?

В нынешней московской действительности даже дети опасны. Откроешь — прыснут в лицо какой-нибудь дрянью, не успеешь очухаться, как предстанешь перед апостолами.

— Погоди, сам погляжу. Все я да я, никому ничего поручить нельзя!

Ольга восприняла замечание упреком в свой адрес. Несмотря на грузную полноту, легко поднялась.

— Я открою, милый… Отдыхай, кушай…

Ушатый презрительно поглядел на толстый зад жены, огромные груди, ноги-столбы. Мысленно сравнил с миниатюрной фигуркой Вики. Обвиняют мужиков в том, что они, дескать, ищут развлечений на стороне, а что прикажете им делать: забираться на супругу, будто альпинист на горную вершину? Никакого удовольствия. До изнеможения работаешь в «туалетной фирме», трудишься — в подпольной — ради чего? Откармливать эту ленивую кобылу.

— Сиди, трясогузка, упадешь, не дай Бог, паркет проломишь!

Ольга обиженно всхлипнула и снова утвердилась на заскрипевшем сидении.

В прихожей вторично заработал звонок, на этот раз — не просительно, требовательно. Ушатый осторожно приник к глазку. Недавно один из его конкурентов точно так же решил поглядеть, кто нарушает его покой, и получил пулю в глаз. Поэтому опасно слишком долго разглядывать.

На лестничнофй площадке, прижавшись друг к другу, стоят тарасова жинка и его дочь. Люди, видеть которых Ушатый хотел меньше всего. Ибо придется брехать про тарасову гибель, изображать горесть и сочувствие. Не расскажешь же землячке, что Тарас погиб от руки старого друга.

Тогда шестерки Ушатого подстерегли богатого бизнесмена, следующего вместе с внуком в сопровождении двух телохранителей в загородный коттедж. За ним давно следили, но никак не могли взять — то не было подходящей обстановки, то вокруг банкира комариной стаей кружили менты. И вот — удача! Пропустить, не использовать ее — самого себя наказать.

Без крови не получилось — кратковременная стычка стоила жизни одному, слишком резвому качку. Пришлось пристрелить. Второй сдался и его отпустили с миром.

Когда бизнесмена привезли в подвал одного из московских зданий, он наотрез отказался писать маляву с приказанием передать похитителям выкуп. Уперся рогами, вонючий фрайер — не сдвинуть!

— Возьми, Бочаг, утюжок, погладь мужика по брюху, авось, поумнеет! — велел босс, усаживаясь в древнее кресло. — Только привяжи его к столу, станет вертеться — поранится, — заботливо предупредил он.

Бочаг — кликуха Тараса. Почему Ушатый избрал на роль палача именно его? Вероятно, повязать новобранца кровью. Босс и раньше делал попытки воздействовать на упрямого земляка — не настойчиво, мягко, в основном

— намеками, шутками. Не получалось. Потом Ушатый перешел к более серьезным беседам. Тот же результат. С матюгами и угрозами. Не подействовало.

Заставить земляка замазать кровью чистые ручки стало навязчивым желанием всесильного авторитета.

— Прости за дерзкое слово, Панасик, но в мучители я не нанимался. Сам видел — охранника пристрелил, слова не сказал, а пытать отказываюсь.

Ушатому бы смириться — как не говори, земляк, почти родственник, но взыграло самолюбие. Подумать только, его, полновластного босса, главу крупной московской группировки тычут, будто напаскудившего щенка, носом в дерьмо! Да еще не наедине — в присутствии шестерок! Поддашься — о каком авторитете можно говорить, на какое подчинение пехотинцев рассчитывать? Легко ли такое выдержать?

— Гляди, дружан, не переиграй, — зловеще предупредил он, поднимаясь с кресла. — Не испытывай судьбу, Тарасик, не дразни меня, кореш… Лучше возьми утюжок!

Коллеги Бочага, почуяв недоброе, отошли в сторону, оставили его лицом к лицу с хозяином. Знали бешенный нрав Ушатого, который за меньшие прегрешения мог пристрелить упрямца. Даже лежащий на столе связанный бизнесмен приподнял голову, с любопыством и надеждой уставился на Тараса. Вдруг вспыхнет кровавая стычка, полягут перебитые похитители и ему удастся сбежать?

— Ты знаешь меня, друже: сказано — отрезано. Палачом не буду!

— Не будешь? В последний раз спрашиваю.

— Нет!

Потерявший от гнева голову Ушатый трижды выстрелил в земляка…

И вот за дверью стоят жена и дочь убитого.

Конечно, бояться мести со стороны слабой женщины глупо, но Танька может обратиться к сыскарям, те начнут копать, связывать между собой искусно оборванные концы. От привидевшейся «картинки» суда и зоны по телу пробежала дрожь. Остается единственный выход — ликвидировать жену Тараса. Сегодня же…

Еще один продолжительный звонок будто подтолкнул Ушатого. Он решительно открыл дверь.

— Боже ж ты мой, Танька! А я думаю, кто ко мне рвется так поздно? Недоброе лезло в голову… Проходи, пожалуйста!… Ольга, встречай гостей!