Руководство к Воскрешению: от А до Я

– Идем, – поманила рукой Дженни, приглашая ее идти первой.

– Чего вы хотите? – спросила Келен.

– Я хочу помочь тебе.

На крыше было мокро и скользко. Келен было страшно, но что-то по-прежнему держало ее на месте. Дженни вылезла наверх следом за ней и отряхнулась от налипшей грязи.

– Я хочу помочь, – повторила она, сохраняя дистанцию между ними.

– Знаете, – медленно произнесла Келен, – мне кажется, что я схожу с ума. И я не знаю, что могу сделать, если мне начнет что-либо угрожать.

– Спокойнее, вот мои руки. – Ладони Дженни взлетели вверх. – Мне всего лишь хочется задать тебе пару вопросов, это важно.

– Давайте свои вопросы и отпускайте меня.

– Твои голоса в голове, они представлялись?

– Представлялись?

– Я имею в виду, называли ли себя странными именами или что-то в этом роде?

Келен опасливо покосилась на нее.

– Откуда вы знаете, что…

– Значит, представлялись?

Келен молчала, стоя под редким дождем.

Эта полоумная девица пугала и злила ее. Она вела себя как человек, которому известно нечто свыше. Но если так, то имелся шанс выяснить хоть что-то касательно ее проблемы.

– Да, – скрепя сердце ответила Келен. – Они сказали, что их имена – Энергия, Скорость и Левитация.

– Ах вот как.

Дженни, точно болванчик, покачала головой. И снова растянула рот от уха до уха. Келен стало противно.

– Поясните, что вы видите здесь смешного? – резко бросила она.

– Знаешь, когда человек улыбается, это вовсе не означает, что ему охота над кем-то посмеяться, – спокойно молвила Дженни. – Это может означать, что угодно: зарплату выдали, завтрак был вкусный, отношение к жизни у него позитивное.

Келен отметила, что Дженни начала сокращать расстояние до нее, одним маленьким шажочком за другим. Она посмотрела через плечо: позади обрывом виднелся край крыши.

– Или, – произнесла та, – у него совсем поехала крыша и его теперь веселит все на свете. Никогда не знаешь, что у такого человека на уме.

Келен попятилась назад.

«Эй, – внезапно услышала она до отвращения знакомый детский голос. – Собираешься врезать ей по морде или где?»

– Стойте на месте! – заорала Келен на Дженни. – Они снова тут, ясно? И они предлагают либо врезать вам, либо прыгать с крыши!

«Ты напрочь отбитая, да?»

Дженни остановилась в паре метров от нее. Ее внимательный взгляд был в упор устремлен на Келен.

– Тебя ведь все уже достало, – сказала она. – И охота покончить с любыми вопросами и проблемами быстро и легко. Что если я не могу тебе помочь? Ты решила, что станешь делать в этом случае?

И прежде чем Келен успела среагировать, Дженни бросилась в ее сторону.

«О черт».

Ее пятки очутились за гранью крыши. Все, что удерживало девочку от падения, – это руки Дженни, ухватившие ее за грудки, и пальцы ног, которыми она инстинктивно пыталась, сквозь обувь, зацепиться за край. Крупные капли дождя попадали в глаза и в нос. Лицо Дженни было пугающе спокойным.

– Что ты чувствуешь? – тихо, так, что ее слова почти потонули в завываниях ветра, спросила она. – Советую ответить честно, ложь сразу будет наказуема.

Келен таращилась на нее широко раскрытыми глазами. От страха сердце билось быстрее барабанящего по крыше дождя, создавая в груди обжигающую боль.

– Отпустите меня, – с мольбой в голосе попросила она. – Я не хочу умирать.

Дженни понимающе улыбнулась.

А Келен, как в замедленной съемке, ощутила невесомый толчок и поняла, что крыша ушла у нее из-под ног.

Земля приблизилась с катастрофической скоростью. И из всего, что творилось перед концом в голове – злобой, недоумением, запредельным ужасом, осознанием теплого и живого стука собственного сердца -, Келен больше всего поразила фраза, вырвавшаяся у нее из уст перед смертью:

– НО Я ВЕДЬ НЕ СОВРАЛА!!!

Воспоминание 3

Она почувствовала мокрый тротуар спиной, то, с какой недюжинной силой ее позвоночник пригвоздило к земле за мгновение до того, как сломать его напополам, как одежда вмиг пропиталась упавшими каплями дождя. Келен не знала ничего о смерти и ни во что конкретно не верила. Для нее в равной степени стало бы неожиданностью узнать о существовании рая и ада, способности перерождения или полном отсутствии всего. В книгах и фильмах понятие времени перед кончиной растягивалось в неопределенно долгий срок, за который у человека перед глазами успевала промелькнуть вся жизнь. С понятием времени Келен могла согласиться. Однако вместо трагических финальных титров ее существования под красивую музыку она в замедленной съемке ощущала все ужасные метаморфозы, которые претерпевало ее непрочное в сравнении с асфальтом тело. Если бы она заранее знала, что смерть – это чувствовать, как лопается, точно струна на гитаре, каждая артерия, как разлетается на осколки каждая косточка, как разом срабатывают все выделительные системы, как кожу, будто папирусную бумагу, разрывает на части тяжесть ее же органов… Тогда бы она опасалась этого момента, а заодно ценила свою жизнь в сто раз сильнее.