Руководящие идеи русской жизни

Блюнчли посвящает превосходные страницы обрисовке того, что должность имеет свой живой дух, сообщаемый ей человеку. Человек, вступающий в общественную должность, говорит он, перестает быть просто самим собой, но невольно становится тем, чего требует идеал должности. Должность не есть нечто только механическое. Ее функции имеют духовный характер. Когда в какой-либо должности эта жизненность иссякает, заменяясь одной механичностью, то сама должность гибнет, и государство клонится к падению. В каждой должности есть особый характер, особый дух, оказывающий влияние на лицо, ею облеченное. Это психическое воздействие места всегда чувствуется должностным лицом. Так, человек, малодушный от природы, невольно становится выше самого себя, делаясь судьей, администратором или генералом, стараясь напрягать возможно более те стороны своей душевной силы, которых высота требуется для данной должности.

Это влияние «должности» в высочайшей степени достигается в монархиях посредством династичности. Много примеров этого представляет и наша история, в которой И. Аксаков отмечал «таинственную связь» Царя и народа, проявлявшуюся даже в условиях совсем неожиданных. Это влияние нравственной силы династичности, в которой дух предков, дух истории, дух целого подчиняет себе личные стремления монарха. Впрочем, такими примерами полна история всех монархий.

Династичность наилучше обеспечивает постоянство и незыблемость власти, и ее обязанность — выражать дух истории, а не только личные особенности Государя. Государь в глазах монархического народа есть наследник одной и той же династии, как бы вечно бывшей с народом. Если даже физически преемство прерывается, то идеально это не допускается, этого перерыва не признают. Династия остается во что бы то ни стало едина. Так, например, грамота об избрании Михаила Феодоровича составлена представителями народа так, чтобы в ней было возможно меньше элемента избирательного, зависящего от народных желаний, и как можно больше преемственного, связующего Царя и народ со всей прошлой историей. Грамота, проходя совершенно вскользь по вопросу о степени родства, подробно перечисляет зато всех наших великих князей и царей, даже ранее Владимира Святого, объясняя, что все «едиными устами вопияху, глаголюще», что быть на престоле «от их царского благородного корени… благоцветущей отрасли от благочестивого корени родившемуся Михаилу Феодоровичу Романову-Юрьеву». В этом отношении в династичности кроется глубочайший смысл, ибо благодаря ему преемственность действительно остается нравственно непрерывной. Государь является преемником всего ряда своих предшественников, он представляет весь дух Верховной власти, тысячу лет управлявшей нацией, как сами подданные представляют не свою личную волю данного поколения, но весь дух своих предков, Царям служивших. Духовное единство власти и народа получает, таким образом, в династичности величайшее подкрепление, какое только мыслимо в человеческих способностях что-либо увековечивать. Устраняя по возможности всякий элемент «избрания», «желания» со стороны народа и со стороны самого Государя, династическая идея делает личность Царя живым воплощением того идеала, который нация поставила над собой. Государь одновременно обладает и всей властью этого идеала, но и сам ему всецело подчинен.

XXXII Первые задачи монархии. — Сохранение в народе и власти господства нравственного идеала. — Общение власти и нации. — Участие Верховной власти в социальном строении

Династичность создает вечное существование конкретного носителя власти. Для дальнейшего действия монархического начала прежде всего необходимо, чтобы народный дух продолжал иметь то же содержание, а именно, был полон идеального элемента, подчиняющего общественную жизнь нравственному идеалу.

Монархия возникает только в нации с таким содержанием народного духа и кончается с его уничтожением. Первая задача Верховной власти в монархии состоит, стало быть, в том, чтобы помочь нации сохранить и развить его духовное содержание. Его поддержание и повышение составляет первую задачу и обязанность как в отношении нации, так и в отношении самой монархии, ибо свое нравственное содержание Верховная власть черпает из нации. Когда оно есть в нации, оно передается неизбежно Верховной власти, если же совершенно иссякает в нации, то столь же неизбежно иссякает и в Верховной власти.

Второй ряд задач истекает из необходимости сохранять в Верховной власти постоянное пребывание национального духа. Затем выступает задача постоянного и непосредственного общения Верховной власти с нацией, постоянное и непосредственное участие Верховной власти в национальной жизни.