Руководящие идеи русской жизни

Таким образом, никакие основания не говорят нам, что правительство графа Витте или П.А. Столыпина должно было идти к законодательному осуществлению вероисповедных запросов жизни посредством одних государственных учреждений раньше, чем созван Поместный Собор. Не дает на это никаких оснований и Манифест 17 октября, в котором хотя на обязанность правительства и возлагалось дарование населению основ гражданской свободы, между прочим, и на началах свободы совести, но ни единым словом не давалось правительству права приступать к вероисповедной реформе путем общих законодательных учреждений, без предварительного испрошения Высочайшего повеления на созыв Поместного Собора.

Итак, мы имеем все основания думать, что поспешная вероисповедная реформа, предпринятая правительством до созыва Собора, не имела оснований в Высочайших волеизъявлениях.

Во исполнение Указа 17 апреля и Манифеста 17 октября правительству надлежало не начинать составление законодательных предположений для представления в Государственную Думу, а надлежало их заготовить для представления на Поместный Собор к тому времени, когда он будет созван. Сразу ошибочно поставленный способ осуществления Высочайшей Воли в отношении вероисповедном так и остался до сих пор не исправленным, и вот, вследствие ошибочного начала дела мы с тех пор уж пять лет ничего не можем достигнуть, а только производим агитацию всей страны непримиримыми спорами общих законодательных учреждений, не поддающимися никакому логическому согласованию.

Зачем же теперь, на закате третьей Думы, мы, проживши эти годы при временных правилах, должны непременно торопиться завершить дело бесповоротно, тогда как его несовершимость без предварительного Церковного Собора все более и более для всех уясняется. Конечно, Православная Церковь при нынешних порядках живет в условиях худших, нежели инославные общины. Но для веры и Церкви лучше претерпеть еще несколько времени, чем видеть признание законом того принципа, по которому положение Православной Церкви определяется государством без совещания с Собором, — людьми, церковного чина не имеющими и даже неправославными и иноверцами — евреями, магометанами и т. д. — наравне с православными.

Поэтому, нам кажется, гораздо правильнее отклонить законопроект, чем искать средних решений, которые, давая малые выгоды, во всяком случае, санкционируют в корне неправильное отношение государства к Церкви.

Доселе правительство не делало такого ясного и категорического признания неразрывной связи Русского государства с Русской Церковью, как формулировано теперь министром внутренних дел. Но если мы, слава Богу, наконец пришли к этому сознанию, то неизбежен вывод: приостановка движения вероисповедных законопроектов, без опроса Собора составленных, ускорение созыва Собора, составление законопроектов для представления на его консультацию, и только затем уже проведение их через общие законодательные учреждения. А в ожидании — все, православные и инославные, могут как-нибудь потерпеть и при временных правилах. Терпели больше, так лучше обождать еще, но зато уж выйти потом раз и навсегда из ложного положения, в которое мы были поставлены каким-то недоразумением правительства 1906 года в понимании путей исполнения Высочайшей Воли, выраженной 17 апреля и 17 октября 1905 года.

Старообрядческий вопрос в Государственном Совете

Наш уважаемый сотрудник, присяжный поверенный Н.Д. Кузнецов, уже не первый раз критикующий беспринципность, с которой у нас поведена была вероисповедная политика, рассмотрел в №№ 90, 93 и 94 Московских Ведомостей «Закон о старообрядческих общинах в Государственном Совете». Это лишь частный вопрос общего законодательства. Но, как справедливо говорит сам автор, это первый вероисповедный законопроект, доходящий до окончательного осуществления. До сих пор мы жили узаконениями временными, и каковы бы ни были их недостатки, могли утешать себя мыслью, что все это еще не возведено в норму незыблемую и обязательно предрешающую построение законодательства во всех областях вероисповедной политики.