Руина, Мазепа, Мазепинцы

иными околичностями>. Таким образом, выходили не совсем те

речи, какие приписывал этому ксендзу Кочубей в своем донесении.

24 апреля допрашивали Кованька вторично с пристрастием. Он

объявил, что о неверности гетмана ничего не знает и ни от кого не

слыхал, кроме Кочубея.

Перекрест Петро Яценко объявил, что он был только передатчик, с Кочубеем прежде не был знаком, был у него один только раз при

посредстве священника Святайла и получил от него извет с

поручением передать его протопопу, духовнику государеву в Москве.

622

Писцы, бывшие с Кочубеем, сказали, что они не более как

только переписывали то, что им давал Кочубей.

По поводу разноречия в показаниях первого привели к пытке

Искру. <Никакой измены за гетманом не знаю, - показал он, -

слышал о том только от Кочубея>.

Его всетаки подвергли пытке и дали 10 ударов кнутом. Под

пыткою Искра объявил: <Слышал я от Кочубея, что у него был

совет с миргородским полковником Апостолом и с генеральным

судьею Чуйкевичем против гетмана; думали они миргородского

полковника избрать в гетманы. Чуйкевич к Кочубею присылал

записку, где писал: <За Днепром огонь загорается, сохрани Бог, как бы и у нас не загорелся>.

Тогда приведен был к пытке Кочубей. Не допуская себя до

мучений, он объявил, что никакой измены за гетманом не знает1, что все это выдумал он по домашней к гетману злобе, а Чуйкевич

такой записки, как говорит Искра, ему не писывал.

Искру вторично подвергли пытке на том основании, что

Кочубей отрицал то, что показывал Искра. Дали Искре еще восемь

ударов. Искра подтвердил, что за гетманом ничего не знает, кроме верности его государю. Весь донос выдумал Кочубей по

злобе на гетмана, а его, Искру, убедил пристать по свойству и

по дружбе.

Привели к пытке Кочубея. Еще раз, желая избегнуть мучений, он твердо уверял, что затеял на гетмана ложный донос по злобе, а от миргородского полковника ничего не слыхал, кроме того

только, что тот запискою предостерег его в то время, когда гетман

посылал взять его в Диканьке. Но Кочубея всетаки подвергли

пытке и дали ему пять ударов. Допытывались от него: <Не было

ли ему подсылки от неприятелей, не затеял ли он доноса по

неприятельским фракциям, чтобы низвергнуть гетмана и выбрать

иного к тому их злому начинанию склонного и кто были еше его

единомышленники?> Кочубей повторял все то же, что и прежде: не знает он никакой неверности за гетманом, не было никаких

от неприятелей подсылок, не было у него единомышленников, кроме Искры, и весь донос затеял он на гетмана ложно2.

* <…И спрашивали в застенке Кочубея против Искриных слов, и он

сначала мялся, а Искра его в том уличал, а потом Кочубей принес

повинную, что он все то, что написал на гетмана, затеял только с единой

злобы своей домашней за дочь и все, что в том объявлении своем к улике

гетмана писал, все то затеял, хотя тем свое воровство утвердить>.

(Государственный архив. Кабинетские дела. Отделение И. Кн. № 8. Письма

Головкина.)

2 <…Понеже Кочубей зело стар и дряхл безмерно, того ради мы еще

более пытать его опасались, чтобы прежде времени не издох, о чем

донесет вашему величеству Озеров, который при том сам был>. (Там же.) 623

Головкин писал к гетману, что следует, заковавши в железах, прислать миргородского полковника к следствию о деле Кочубея

и Искры. Несколько раз повторялось это требование. Мазепа всеми

способами старался выгородить Апостола и отписывался тем, что

посылать его скованным опасно, чтобы не произошло волнение

между козаками1.

1 <…Миргородского полковника злесь в войску прежде врехмени без

очевидного обличения взять, ковать и до Киева за караул посылать нельзя-

никакою мерою, покамест очною ставкою он полковник не уличится и

не обличится, если он имел какое с Кочубеем в воровстве теперешнем

согласие, а наипаче ныне когда и сам Кочубей згОворил и очистил его, полковника миргородского, от того согласия, и если под сее время, а еще

и в войску возмется тот полковник, то может учиниться мятеж и бунт, чего сохрани Боже, понеже его, миргородского полковника, все в войске

почитают и любят, а если его полковника та токмо вина изъявляется, что

он перестерег Кочубея от посланных моих, и о том вашей вельможности

объявляю, что он то учинил не нарочно, но сталось то з пригоды нечаянно

таким образом: когда и, исполняя премощный его царского величества

указ собственноручный, послал полковника гадяцкого и полковника

компанейского в трисотном числе компанеи тайно по Кочубея и Искру в

полк Полтавский и по отправке той посылки удерживал в собе тот секрет

чрез две недели и никому о том указе не объявлял, тогда пришед ко мне

господа сотники и полковники при боку моем обретаючиися, донесли мне, что козаки ходя собранием и пьяные и трезвые переговаривают и говорят

о некаких противных чести моей плевелах от Кочубея разсеянных, а один

из монастыря печерского схимонах муж словом и делом свят, у которого

для пользы духовной всегда бывают полковники и старшины, прислал

мне осторожность, что от Кочубея приносятся вредительные гонору моему

разглашения в народе. Того ради видя я, что воровство Кочубеево и Ис-