Руина, Мазепа, Мазепинцы

было бы теперь принять от Палея Белую Церковь в царское

владение. Государь, вместо соизволения на такую мысль, опять

предписывал гетману учреждать построже караулы, чтобы не пропускать

малороссийского народа за Днепр для участия в мятеже против

поляков, а к Самусю и Палею писать, чтоб они возвратили Белую

Церковь польскому королю как законному властителю. С этою же

целью царь отправил к Палею генерала Паткуля уговаривать козац-

кого полковника исполнить волю союзных государей, а король

Август написал Палею снова увещание о том же и выставил ему

неуместность сделанного заявления, что он отдаст Белую Церковь

только тогда, когда русский царь прикажет. Палей не

сопротивлялся воле двух государей, но и не спешил ее исполнить. Польские

паны, понуждая Мазепу оказывать им содействие в укрощении

восставшего народа, подозревали искренность и царя, и гетмана.

Царский резидент при польском дворе письменно сообщил Мазепе, что

поляки распускают слухи, будто Мазепа содействует Палею, что

поляки готовы повиноваться пришедшему к ним неприятелю, а

союзников и друзей подозревают во вражде к себе.

Но поляки всетаки укротили восстание южнорусского народа.

Небольших усилий стоило польному гетману Сенявскому

уничтожить шайки хлопов и отнять Немиров у Самуся. Последний убежал

в Богуслав. Сёнявский осадил Ладыжин. Туда ушли козаки, вытесненные из Немирова; там же заперся с 2000 человек полковник

Абазын. После упорной битвы Немиров был взят. Абазын был

посажен на кол; все бывшие с ним, и старые и малые, - истреблены.

По одним известиям, погибших было до двух тысяч, а другие

простирают их число до десяти тысяч. Другой предводитель мятежных

русских хлопов, Шпак, был в феврале разбит воеводою киевским

Потоцким и генералом Брандтом. По предложению пана Потоцкого, носившего титул воеводы киевского, всем хлопам, заподозренным в

восстании, отрезывали левое ухо и, по свидетельству современника, может быть, преувеличенному, таким способом заклеймено было до

70 000 человек. Сначала был повальный суд победителей, и

пойманных казнили тотчас, на месте поимки. Тогда хлопы, поделавши

обширные засеки, забирались туда и сидели там, защищаясь с

своими женами, детьми, с домашним скотом и всякою рухлядью.

Жолнеры добывали их оружием и тотчас истребляли, без разбора пола

и возраста. Но потом стали предавать виновных установленным

судам, и тогда приходилось подвергать смертному приговору целые

селения, так как по суду оказывалось, что жители все огулом при-

540

нимали участие в мятеже. Иногда, однако, спасали их от смерти

сами владельцы, жалея своих подданных, от которых всетаки

надеялись впоследствии иметь рабочую силу.

Так прошла вся последовавшая зима 1703-1704 годов. В

королевском .универсале августа 2-го главными укротителями этого

восстания называются: два князя - Януш и Михал Вишневецкие, два Юрия Любомирских - коронный обозный1 и подкоморий2 и

двое Потоцких - Иосиф, воевода киевский, и Яков, староста

Хмельницкий.

Мазепа, сообщая в приказ о том, что отобрание Белой Церкви

от Козаков для отдачи ее полякам представляет затруднение, писал: <Не могу брать на душу греха, чтобы приветными уверениями

склонять Палея, Самуся и Искру к послушанию, а потом отдать

их полякам в неволю. Не могу заверять их, что они останутся

целы и невредимы как в своем здоровье, так и в пожитках. Поляки

не только над козаками, но и над всем русским народом, находящимся у них под властью, поступают по-тирански. Это

показали недавние дела их в Поднестровщине и в Побужьи, где они, отмщая за бывший мятеж народный, многих казнили, иных

вешали, других бросали на гвозди или сажали на кол>.

В продолжение всего 1703 года Сенявский напрасно посылал

Мазепе убеждение за убеждением расправиться оружием с Палеем

и другими мятежниками и принудить отдать полякам Белую

Церковь. Польские паны вообще были уверены, что Мазепа более чем

кто-нибудь может это сделать. Мазепа знал, что если бы он начал

исполнять польское желание, то раздражил бы весь левобережный

народ против себя, а потому ограничивался только тем, что

посылал неоднократно к Палею требование отдать Белую Церковь

полякам; расставленные же по днепровскому побережью караулы

не пускали народ бегать за Днепр <на своеволье>. Палей нимало

не спешил отдавать Белой Церкви, - напротив, укреплял ее и

умножал свою военную силу всяким <гультайством>. Мазепа

доносил на Палея, что когда он получал от царя жалованье, то

разглашал об этом, и оттого пошли слухи, будто царь потакает

бунтам. <Палей, - выражался Мазепа, - человек ума небольшого

и беспросыпно пьян; как получит жалованье, тотчас напьется, наденет соболью шапку и щеголяет в ней, да хвастает, чтобы все

видели: вот-де, какая ему монаршая милость>. Немного времени

спустя Мазепа писал Головину, что Палей внушает опасность: как бы он не поладил с поляками, передавшимися на сторону

шведского короля.

1 Высший административный и военный чин, отвечавший за снабжение

войск и за артиллерию.

2 Судья по межевым делам в польском судебном аппарате.

541

Наступил 1704 год. В первый день этого года явился в Переяслав

к тамошнему полковнику Мировичу Самусь и изъявил желание