Руина, Мазепа, Мазепинцы

духовника иезуита Домбровского, ездившего с ним постоянно, а

через ночь’ утром причастился св. тайн и скончался. Поляки

возносят этого человека, как своего национального героя, но

польские источники, к чести своей, не скрывают и темных сторон

его характера. Это был чрезвычайно свирепый, бессердечный и

* Мест. Звенигор. уезда, Киев, губ., у р. Гнилого-Тикача.

46

злой человек. Нельзя забыть его ужасной расправы над жителями

Подолии и Украины в 1653 и 1654 годах, когда он своею дикою

солдатчиною карал несчастный народ за стремление освободиться

от панского ярма: то же повторил он и в последний год своей

жизни. Чарнецкий всегда высказывал особенную злобу к русскому

народу, ненавидел и презирал русское духовенство и вообще

православную религию, с неудержимым изуверством отнимал у

церквей колокола и приказывал переливать их на пушки, чтоб теми

пушками истреблять непокорных <схизматиков>, грабил и отдавал

на поругание православные храмы, а-все ценное из них вывозил

к себе в Иленцы. Во всем-был он черствый эгоист; свои

подчиненные не любили его, а только боялись: да и сам он заботился

более о том, чтоб наводить страх своею строгостью, чем о том, чтобы возбудить в подчиненных любовь к себе. Не только не

старался он, чтоб жолнеры были сыты, одеты и получали вовремя

свое жалованье; напротив, он старался держать их в недостатке

и лишениях и говорил: истощенный -и голодный жолнер лучше

подчиняется команде, чем тот, у которого всего вдоволь. Таков

был, по отзывам современников, человек, впоследствии

,прославленный польским потомством, уважавшим его военный талант и

важные услуги, оказанные им Речи-Посполитой в критические

минуты ее истории.

В Украине смерть Чарнецкого оживила дух восстания. Иван

Сербии, установившийся в Умани, и овручский полковник Децик

ревностно приводили к присяге царю городки за городками; везде

восставшие жители избивали ляхов, которые были недавно туда

введены, а их начальных людей живьем доставляли в Канев к

Бруховецкому. Явились разом предводители ватаг, носившие

название полковников. Из них более других показали себя: Кияшка,^

Дрозденко (иначе Дрозд), Овдиенко, Остап Гоголь; последний, принужденный страхом за жизнь сына притвориться другом

ляхов, после смерти -Чарнецкаго опять стал за царя и за русский

народ. К восставшему русскому поспольству приставали купы во-

лохов, приходивших из Молдавии: много их набралось в

трехтысячной ватаге Дрозденка в Каменке. Для их продовольствия

Дрозденко послал в Рашков1, где проживала в своем владении невестка

Богдана Хмельницкого, вдова Тимофея, молдавская княжна

Домна-Александра, и потребовал от нее живности для своей ватаги.

Владелица указала посланцам свои запасы, но потом тайно

послала к полякам просить, чтоб они прислали к ней военную силу

и освободили ее из Рашкова. Посланные с письмами Хмельницкой

попались Дрозденку, и тот поспешил сам лично в Рашков. Не

причиняя никакой обиды жителям Рашкова, Дрозденко велел бить

* Местеч. Ольгопольск. у., Под. губ. при р. Днестре.

47

владелицу, не стесняясь, как видно, тем уважением, на какое эта

женщина имела право по родству с Богданом Хмельницким. Дроз-

денко приказал забрать у нее все имущество для найма волохов

и буджакских татар. Ворочаясь из Рашковав Каменку1, Дрозденко

встретился с теми поляками, которые шли к Хмельницкой по ее

приглашению, и разбил их: едва десять человек из их отряда

успели уйти. Потом в Кальнике2, Рахнах3, Дашеве4жители

прогнали недавно поставленных у них жолнеров, которые уже

считали себя до того твердыми в крае, что дозволяли себе делать

поспольству обиды и мучения. Не успевшие в пору уйти с

товарищами жолнеры запирались в замках, откуда поспольство

принялось их-добывать. Тетеря в своих универсалах напрасно

убеждал русских к покорности королю. Более слушали русские

Сербина, который рассылал повсюду свои универсалы, располагал

жителей берегов Буга и Днестра к сопротивлению полякам и

обнадеживал восстанцев скорою помощью от православного царя.

Весною, по просухе, война с поляками в Украине продолжала

идти еще удачнее для русских. 20 марта разбиты были польские

хоругви под Торговицею; 25 марта под Олыыаною5разбили

польского предводителя шайки’ Друка и самого его казнили смертью

за разорения, причиненные .русскому поспольству; в четверток на

Светлой неделе, 30 марта, под Лисянкою разбили и прогнали

отряд, посланный преемником Чарнецкого, Яблоновским, с

<прелестными> письмами, которыми думали еще поляки склонять

поспольство. Но две более важные победы произошли 4 апреля в

двух местах. Дрозденко под Брацлавом разгромил в прах Тетерю; в этот же день Бруховецкий приобрел Корсун. Последнее дело

произошло так. Накануне, 3 апреля, гетман и воевода Протасьев

отправили к Корсуну лубенского полковника, Григория Гамалею, с отрядом из великороссиян и малороссиян, всего полторы

тысячи6. Ночью перед рассветом подошли они к городу тайком, когда

там не ждали неприятеля; с внезапным криком полезли они на

стену, изрубили караульщиков, ворвались в большой город; к ним

пристали корсунцы и начали рубить польский гарнизон и бывших

на польской стороне Козаков. Погибло таким образом до 700