Руфь

Мистер Фарквар хотел проводить Руфь домой, но решил не настаивать, сразу почувствовав, что его предложение неприятно Руфи, к тому же дорога от дома Брэдшоу к дому Бенсонов была тиха и спокойна. Мистер Брэдшоу тотчас же это заметил:

— Ну зачем же вам беспокоиться о миссис Денбай, Фарквар? Если она пожелает, я велю кому-нибудь из слуг проводить ее.

Ему хотелось воспользоваться благоприятным случаем и удержать подольше мистера Фарквара сейчас, когда его дочь стала с ним так любезна.

Джемайма отправилась с Руфью наверх, чтобы помочь ей одеться.

— Милая Джемайма, — сказала Руфь, — я так рада, что к вечеру вы сделались веселее. Сегодня утром вы, право, испугали меня: вы казались совершенно больной.

— Неужели? — откликнулась Джемайма. — Ах, Руфь, я была так несчастна в последнее время! Прошу вас, придите как-нибудь пораньше, чтобы я могла поговорить с вами, — продолжала она, улыбаясь. — Вы знаете ведь, что я в некотором роде ваша воспитанница, хотя мы почти одного возраста. Вы должны пожурить меня и сделать меня лучше.

— Сделать вас лучше, моя дорогая? Едва ли я на это гожусь.

— Годитесь, вы даже сегодня вечером сделали меня лучше.

— Хорошо, если я в силах чем-нибудь помочь вам, то расскажите мне все, — просила Руфь.

— Но только не теперь, не теперь, — ответила Джемайма, — здесь я не хочу говорить. Это длинная история, да я и вообще не знаю, в состоянии ли я рассказать вам ее. Мама может каждую минуту прийти, а папа, наверное, спросит, о чем мы так долго говорили.

— Выберите сами время, милая Джемайма, — сказала Руфь, — и помните, что я всегда буду рада помочь вам чем смогу.

— Вы замечательная! — сказала Джемайма с нежностью.

— Ну что вы! — искренне ответила Руфь. Она как будто даже испугалась этих слов. — Видит Бог, вовсе нет.

— Ну что ж, никто из нас не совершенен, — сказала Джемайма. — Я это знаю. Но все-таки вы замечательная. Хорошо-хорошо, я не буду об этом говорить, если вы так огорчаетесь. Однако пойдемте вниз.

Под впечатлением, произведенным на нее Руфью, Джемайма чувствовала себя необыкновенно хорошо в последующие полчаса. Мистер Брэдшоу тоже становился все довольнее, и к концу вечера цена платья, предназначенного Руфи, поднялась на шесть пенсов за ярд.

Мистер Фарквар отправился домой через сад в таком счастливом настроении, в каком давно не находился. Он даже поймал сам себя на том, что напевает старую французскую песенку:

On revient, on revient toujours,
A ses premiers amours[14].

Но тут же одернул себя и заглушил песенку кашлем — весьма звучным, хотя и не вполне правдоподобным.

ГЛАВА XXI Мистер Фарквар меняет предмет внимания

На следующее утро Джемайма сидела вместе с матерью за шитьем, вдруг она вспомнила, как подчеркнуто ее отец благодарил вчера вечером Руфь.

— Как любезен был папа с миссис Денбай, — сказала она. — И это совсем неудивительно. Но заметили ли вы, мама, как он благодарил ее за то, что она была у нас вчера вечером?

— Да, моя милая, но, я думаю, не только за это…

Тут миссис Брэдшоу остановилась: она никогда не могла решить, правильно или неправильно то, что она говорит.

— Разве не только за это? — спросила Джемайма, угадав, что мать не собирается договаривать своей фразы.

— Конечно не только за то, что миссис Денбай зашла к нам на чай, — ответила миссис Брэдшоу.

— Так за что же другое мог он ее благодарить? Что она сделала?

Любопытство Джемаймы подстегивалось нерешительностью матери.

— Не знаю, следует ли мне говорить тебе, — сказала миссис Брэдшоу.

— Ах вот как! — обиженно воскликнула Джемайма.

— Впрочем, моя милая, твой папа не запрещал мне говорить с тобой об этом. Значит, я, наверное, могу рассказать.

— Не беспокойтесь, я и слушать не стану, — отозвалась Джемайма, явно задетая за живое.

Они немного помолчали. Джемайма старалась думать о чем-нибудь другом, но ее мысли все время возвращались к чуду, которое миссис Денбай сотворила по отношению к ее отцу.

— Наверное, тебе можно сказать? — произнесла миссис Брэдшоу полувопросительно.

К чести Джемаймы, она никогда не напрашивалась на откровения, но в то же время была слишком любопытна, чтобы противиться им.

— Думаю, можно, — продолжала миссис Брэдшоу. — Это отчасти твоя вина, что папа так доволен миссис Денбай. Он сегодня купит ей шелковое платье, и я думаю, ты должна знать за что.

— За что же? — спросила Джемайма.

— Папа очень доволен, что ты ее слушаешься.

— Разумеется, я ее слушаюсь! И всегда слушалась. Но папа за это дарит ей платье? Так лучше бы он подарил его мне, — сказала Джемайма с улыбкой.

— Папа наверняка подарит тебе платье, дорогая, если оно тебе понадобится. Он был очень доволен, что ты вчера обращалась с мистером Фаркваром, как прежде. Никто из нас не понимал, что с тобой случилось в последнее время. Но теперь, кажется, все наладилось.

Лицо Джемаймы потемнело. Ей не нравился этот постоянный надзор и обсуждение ее поступков. И какое дело было до этого Руфи?