Читаем Руфь полностью

Затем пришло письмо от Джемаймы, которая звала их домой. Мистер Донн и его товарищи уехали, в доме Брэдшоу снова воцарилось спокойствие, и пора было заканчиваться каникулам Мери и Лизы. Миссис Денбай также получила письмо — от мисс Бенсон, которая уведомляла, что Леонард не совсем здоров. Руфь так старалась скрыть свои опасения, что тем самым их обнаруживала, и девочек очень тревожили частые перемены ее настроения — от молчаливой прострации до необыкновенного оживления. И тело, и душа ее пребывали в постоянном напряжении.

Руфь поспешно бралась за всякое дело, связанное с укладкой вещей и завершением пребывания в Абермауте, за всякое поручение, которое могло ускорить отъезд хотя бы на минуту, и совсем не щадила себя. Она давала другим возможность отдохнуть и полежать, а сама таскала тяжести и трудилась с лихорадочной силой, не зная отдыха и стараясь не оставлять себе времени на размышления.

К воспоминанию о прошлом у нее примешивались угрызения совести: как могла она забыть Леонарда в последние дни? Как могла она роптать, позабыв о своем сокровище? Когда она обращалась к будущему, перед ее внутренним взором горела только одна ярко-красная точка, окруженная мраком, который смертельной тоской пронизывал ей душу и которого она хотела бы не видеть и не узнавать, и тем скорее видела, и узнавала, и чувствовала себя лишенной надежного щита от острых стрел смерти.

По приезде в Эклстон Руфь и девочек встретили мисс и миссис Брэдшоу и мистер Бенсон. Руфь сумела смирить себя и воздержалась от вопроса, жив ли ее сын, как будто опасения, высказанные вслух, должны неотвратимо воплотиться.

Руфь просто спросила:

— Как он там?

Она проговорила это, почти не разжимая побелевших губ, и в ее глазах мистер Бенсон прочел всю муку истосковавшейся души:

— Он очень болен, но мы надеемся, что скоро ему станет лучше. Все дети через это проходят.

<p>ГЛАВА XXV</p><p>Джемайма делает открытие</p>

Мистеру Брэдшоу удалось достичь своей цели: его кандидат выиграл выборы, а гордые противники были посрамлены. Однако он не выказывал радости, и публика была несколько разочарована. Дело в том, что по ходу выборов мистер Брэдшоу пережил множество мелких огорчений и неприятностей, которые значительно ослабили то чувство удовлетворения, которое при иных обстоятельствах он испытал бы от воплощения своих планов.

Не одним только молчанием мистер Брэдшоу поощрял подкуп избирателей и теперь, когда горячка прошла, уже сожалел об этом — и не только из-за упреков совести, хотя и ощущал некоторую неловкость от смутного осознания, что действовал нехорошо. Гораздо больше его угнетала мысль о том, что его до сих пор безупречная репутация оказалась теперь слегка запятнана в глазах горожан. Мистер Брэдшоу, суровый и строгий блюститель нравов, порицавший любые неблаговидные средства, которые пускали в ход его противники на прежних выборах, не мог ожидать пощады от нынешних оппонентов, особенно когда пошли слухи, что руки щепетильных диссентеров не совсем чисты. Прежде он хвастался тем, что ни друг, ни враг не может ни в чем его обвинить. Теперь мистер Брэдшоу постоянно боялся обвинения в подкупе и приглашения явиться в комитет для объяснений о его участии в этом деле.

Неспокойная совесть сделала его еще более строгим и суровым, чем когда-либо. Мистер Брэдшоу словно бы старался унять двусмысленные толки, ходившие по городу, удвоив свою непреклонность и доказав, что тот не слишком принципиальный мистер Брэдшоу, который поддался всеобщему возбуждению последнего месяца, может быть заслонен поступками совестливого и высокорелигиозного мистера Брэдшоу, который посещает церковь дважды в день и жертвует на благотворительность по сто фунтов разом, как бы в благодарность за то, что его конечная цель все-таки достигнута.

При этом втайне мистер Брэдшоу остался очень недоволен мистером Донном. Вообще нынешний член парламента обнаружил слишком большую готовность действовать в соответствии с чужими советами, причем ему было не важно, кто их давал, — словно ленился взвешивать их мудрость (а если бы потрудился это сделать, мистер Брэдшоу, без сомнения, оказался бы самым влиятельным из его советчиков). Но время от времени мистер Донн вдруг неожиданно и совершенно беспричинно забирал все дело в свои руки и поступал по-своему. Так, например, он не уведомил никого о своей отлучке из города за день до выборов. Никто не знал, куда он ездил, но самого факта отъезда оказалось достаточно, чтобы раздосадовать мистера Брэдшоу, который был уже готов затеять по этому поводу ссору, особенно если бы выборы закончились неблагополучно. Однако после выигрыша он почувствовал себя в какой-то степени хозяином мистера Донна, что было весьма приятно. Он обеспечил победу члену парламента. Его решимость, его расторопность, его энергия сделали мистера Донна «нашим представителем», и мистер Брэдшоу был этим горд.

Перейти на страницу:

Все книги серии Азбука-классика

Город и псы
Город и псы

Марио Варгас Льоса (род. в 1936 г.) – известнейший перуанский писатель, один из наиболее ярких представителей латиноамериканской прозы. В литературе Латинской Америки его имя стоит рядом с такими классиками XX века, как Маркес, Кортасар и Борхес.Действие романа «Город и псы» разворачивается в стенах военного училища, куда родители отдают своих подростков-детей для «исправления», чтобы из них «сделали мужчин». На самом же деле здесь царят жестокость, унижение и подлость; здесь беспощадно калечат юные души кадетов. В итоге грань между чудовищными и нормальными становится все тоньше и тоньше.Любовь и предательство, доброта и жестокость, боль, одиночество, отчаяние и надежда – на таких контрастах построил автор свое произведение, которое читается от начала до конца на одном дыхании.Роман в 1962 году получил испанскую премию «Библиотека Бреве».

Марио Варгас Льоса

Современная русская и зарубежная проза
По тропинкам севера
По тропинкам севера

Великий японский поэт Мацуо Басё справедливо считается создателем популярного ныне на весь мир поэтического жанра хокку. Его усилиями трехстишия из чисто игровой, полушуточной поэзии постепенно превратились в высокое поэтическое искусство, проникнутое духом дзэн-буддийской философии. Помимо многочисленных хокку и "сцепленных строф" в литературное наследие Басё входят путевые дневники, самый знаменитый из которых "По тропинкам Севера", наряду с лучшими стихотворениями, представлен в настоящем издании. Творчество Басё так многогранно, что его трудно свести к одному знаменателю. Он сам называл себя "печальником", но был и великим миролюбцем. Читая стихи Басё, следует помнить одно: все они коротки, но в каждом из них поэт искал путь от сердца к сердцу.Перевод с японского В. Марковой, Н. Фельдман.

Басё Мацуо , Мацуо Басё

Древневосточная литература / Древние книги

Похожие книги