Рудименты альтруизма

Что с ребятами было дальше я не знаю. Мы разошлись чуть ли не сразу после отстройки города. Однако я помню точно, что на лицах ребят играла одинаковая сумасшедшая грусть и боль. Они потеряли одну из важных и привычных частичек своей души. И я полноценно разделял их чувства. Сложно их не разделять, когда ты видел всё своими глазами. Больнее всего было Альфреду. После окончательного объявления Эйсы пропавшей без вести я встретил его в одном из парков, приближенных к той станции. Он понуро сидел на скамейке, панически схватившись за голову руками. Я тихо подобрался к нему и сел рядом. Случайно я схватился взглядом за мятый лист пропавших в его руках. Минуты затянувшегося молчания влачились долго. Свежий воздух о чём-то перешёптывался с подгоревшими деревьями. Они в ответ шумно шелестели макушками. Над нами раскинулось тёмное небо, на котором торжественно сверкали большие звёзды, радуясь вместе с людьми. Спокойная река забирала наши переживания и уносила их вдаль. На душе теперь было до невозможности спокойно. Не обращая внимание на всё это, Альфред заговорил первым.

— Мы столько лет прошли вместе, — он поднял голову, разговаривая будто с самим собой, — Теперь можно подвести итог, что я всех потерял?

Парень устремил пустой взгляд на небо.

— Оно уже не такое, каким было в нашу первую встречу, — с лёгкой улыбкой сказал Альфред, — Она счастлива?

Я только слушал, что он говорил и когда он вновь замолк, я впихнул ему в ладони вырванный из дневника Эйсы лист. На нём она описывала их встречу. Альфред красными от усталости глазами посмотрел на текст. Я на последок смерил его серьёзным взглядом и огласил, что когда всё узнаю, выпущу историю второго лидера в свет.

В тот тёплый вечер я решительно ушёл, не оборачиваясь на него. И спустя два года нас снова свела судьба недалеко от того места. Изменения, появившиеся за это время, нас не смутили и мы крепко пожали друг другу руки, как старые знакомые. Я узнал, что он был тут проездом и собирался возвращаться в ту страну, в которую он уехал. Мы немного поговорили о его жизни, о моей карьере журналиста и в конце я задал ему интересующий меня вопрос «А счастлив ли он?». На что он ответил мне:

— Как я могу быть не счастлив? Мне огромной ценой дали шанс на вторую жизнь.

Больше мы не виделись.

Несколько лет после Хаоса я посещал психолога, чьи услуги резко стали очень актуальными. Многие приходили к ним и пытались разобраться в себе после того, как узнали на что способны. Вследствие Хаоса они утеряли свой альтруизм и даже если была возможность помочь, они этого не делали. Этот ужас коснулся большинство людей. Кого-то в большей степени, кого-то в меньшей. И вывод за этим стоит только один: Все мы не без греха.

А что до неё? Она ушла туда, где её ждёт долгожданная свобода. Туда, куда стремилась её душа все эти беспокойные для неё века. И встретимся мы с ней только тогда, когда над миром грозной лапой нависнет очередная масштабная беда и когда они посчитают нужным вернуть её для конечного противостояния. Только вот это будет уже не на моём веку, а в каком-нибудь другом из миллионов грядущих.