Орал, разумеется, военный. Жирный, бритый наголо, он сидел в кресле и всякий раз, когда двое его подручных вынимали голову пленника из бочки с водой, принимался истерично визжать:
– You are a killer! A low-life! Spill your guts![4]
Обнаженный мужчина бессмысленно тряс головой, и экзекуция продолжалась. В камере пахло рвотой и мочой.
«Господи, где я?»
– Talk![5]
Юля пискнула. Жирный повернул голову, увидел лифт, и выражение звериной ярости на его лице сменилось тупым недоумением.
– Fuck me!
Правая рука потянулась к кобуре.
Девушка отшатнулась назад. Взгляд уперся в монитор, на котором светилось диалоговое окно: «Точка: Абу-Грейб. Возврат? Да. Нет».
«Возврат! Конечно, возврат!»
Девушка торопливо подвела курсор к слову «Да», и дверцы лифта захлопнулись. Через мгновение в вернувшуюся на место стену ударила пуля.
Появление в кинозале Карбида не вызвало у Арчибальда удивления. Старик отложил газету, которую читал, удобно устроившись в своем кресле, снял с ближайшей стопки верхнюю коробку с пленкой и показал ее коменданту.
«Андрей Веснин. Части 7—17».
– Совершенно верно, Аскольд Артурович, – кивнул Герман. – Спасибо.
И уселся в крайнее в ряду кресло. Старое дерево жалобно скрипнуло.
Киномеханик ловко вставил бобину в проектор, однако включать машину не стал, подошел к Карбиду, достал из кармана блокнот с карандашом и написал: «Будете смотреть один?»
– Ясень решил пойти своей дорогой, – вздохнув, объяснил Карбид.
Старик тщательно обдумал слова коменданта, после чего задал следующий вопрос: «Вы тоже думаете, что вернулся отец мальчика?»
– Да.
«Ясень отправился его ловить?»
– Да.
«А вы?»
– Торопиться некуда, – пожал плечами Герман. – У нас еще три дня, Аскольд Артурович.
«А если у Ясеня получится?»
– Тогда его похвалят, – улыбнулся Карбид. – А меня сочтут лентяем и саботажником.
Арчибальд нахмурился.
«Не вижу ничего смешного».
– Потому что не хотите. – Герман стал серьезным. – Виктору нужен авторитет, ради него он готов идти на конфликт. Но рано или поздно он поймет, что я – самый безобидный конфликт из всех возможных.
«Помогите ему понять рано».
– Он не будет слушать.
«Вы умеете говорить».
– А кто вам сказал, что я хочу?
Старик недовольно поджал губы. Чувствовалось, что он не одобряет решение и подыскивает слова, чтобы точнее выразить неудовольствие.
«Без жалости, да, Герман?»
– Или я буду его жалеть, или он станет комендантом, – жестко ответил Карбид.
«А вдруг быть комендантом – не его?»
– Если станет, значит, – его.
«В свое время вы думали иначе».
– В свое время мне тоже никто ничего не рассказал.
Старик вздрогнул, бросил быстрый взгляд на Германа и тут же отвел глаза, признавая его право на такой ответ. Кивнул. Убрал блокнот и карандаш в карман и отошел к проектору. Через несколько секунд на экране замелькали черно-белые кадры.
Юноша в школе, юноша с девушкой, юноша в институте, юноша пробует вино…
Арчибальд мастерски нарезал самые яркие, самые насыщенные воспоминания Веснина.
Юноша в тренажерном зале, судя по нагрузкам, не спортсмен, совсем не спортсмен. Юноша празднует день рождения, отец дарит ему машину. Юноша с красивой светловолосой женщиной…
– Аскольд Артурович, вы обратили внимание на отсутствие матери?
Киномеханик кивнул. Он знал, что Карбиду потребуется поговорить, а потому, поставив бобину, уселся в соседнее с комендантом кресло.
– С другой стороны, мы знаем, что его мать не умерла. Точнее, мы не знаем, что она умерла. – Герман просмотрел досье. – Ничего не написано.
Юноша говорит с кем-то по телефону, бледнеет. Юноша плачет.
– Наш молодой друг узнал, что стал сиротой.
Арчибальд вновь кивнул.
Юноша на похоронах. Хмурые мужчины, друзья отца. Розгин – Карбид узнал адвоката – стоит рядом с плачущим Андреем.
– И снова нет мамы, – заметил Герман. – А ведь могла бы поддержать сына в трудную минуту.
«Не всякая женщина может стать матерью».
Писать в полумраке кинозала было сложно, читать еще сложнее, но комендант разобрал каракули старика.
– Вы абсолютно правы, Аскольд Артурович, похоже, Андрею не повезло с родившей его женщиной.
«Это зацепка?»
– Еще не знаю.
Дверь приоткрылась, и в кинозал заглянул Черепаныч.
– Аскольд Артурович, Герман у вас?
– Да, Черепаныч, – отозвался Карбид. – Что случилось?
– Парень около болтается.
– Из больничных?
– Пришлый.
– Заблудился?
– Явно нас изучает.
– Я встречу. – Герман поднялся на ноги. – Спасибо, Аскольд Артурович.
Старик кивнул.
– И… подготовьте мне, пожалуйста, хронику Сергея Веснина. Я посмотрю, как только разберусь с гостем.
Арчибальд молча подтвердил, что понял приказ.
Входя в здание, Олег ожидал встретить охранника или, на худой конец, бабушку-дежурную, но ошибся. Распахнув дверь, молодой человек оказался в маленьком холле, в который выходило три двери. Короткий коридор налево, заканчивающийся небольшой комнаткой, явно предназначавшейся для отдыха, и его зеркальное отражение справа. Над дверями длинный плакат: «Сотрудники Михайловской больницы приветствуют участников седьмых межконфессиональных шашко-шахматных встреч!»
– Есть кто-нибудь?
Тишина.
Нет, не тишина. Олег прислушался: из-за крайней двери донеслись звуки музыки.