Рублевка

– Не волнуйся. С ним и без тебя разберутся. Если не свои, так его дружки из Жуковки.

Охотник оглянулся, напрягся.

– Что-то не так? – тихо поинтересовался Юрий.

– Не знаю пока. Дай «калаш», проверю.

Выхватив автомат из рук Юрия, Константин скрылся среди деревьев.

Корнилов поразился слуху и зрению охотника. Лично он сам не заметил и не услышал ничего. Бамбуло, наверняка, тоже. Юрий взглянул на Степана, который поглаживал ствол своего автомата. Проклятье! В спешке он забыл о главном – неожиданно и так кстати сросшейся руке Стука. Если это не чудо, то… Симуляция. Зачем ему было прикидываться беспомощным? Только в одном случае – этот парень не тот, за кого себя выдает.

– Эй, Степан. А скажи-ка мне, дружок…

– Шо?

Продолжить Корнилов не успел. Где-то, совсем близко, затрещали очереди. А из ствола соседней липы пуля выбила кусок коры. Метрах в пятидесяти, между стволами мелькнула фигура в черном балахоне с островерхим капюшоном. А через секунду появился Константин.

– Будь проклят Дракон со своими псами. Не ожидал я от них такой прыти. Бежим!

Он бросился на кладбище первым и только теперь Юрий заметил, что охотник хромает, а штанина его правой ноги чуть ниже колена намокла от крови. Корнилов бросился следом. В такт пульсу, стучащему в висках, в голове громыхала фраза «чуют за версту, если раненый и кровь хлещет». А кровь из ноги Кости действительно не текла, а хлестала. По усыпанной пожухлыми листьями земле за ним тянулся ярко-красная полоса. Набранного темпа он долго не выдержит. Надо остановиться, перевязать рану. Юрий собирался крикнуть об этом охотнику, но тут сзади опять громыхнули выстрелы, послышались крики, которыми преследователи подбадривали друг друга.

Константин лихо перепрыгнул через очередной надгробный камень, но уже в следующую секунду резко вильнул в сторону, явно отклонившись от намеченного маршрута. Неуклюже запнулся ногой о невысокий бугорок и, попытавшись сохранить равновесие, вильнул еще больше. Раздался лязг. Охотник рухнул на землю, застонал, дернулся всем телом. Лязг повторился. Юрий наконец сообразил, что его издает. Толстая и ржавая она крепилась одним концом к штырю поросшего скользким мхом надгробия, а другим – к кольцу капкана, замаскированного охапкой сухих веток.

Корнилов остановился. Сзади на него налетел, едва не сбив с ног, Стук.

– Гм… Кажись, отбегался я, братки, – тихо произнес Костя.

– Ничего, – попытался успокоить его Юрий. – Сейчас мы с Степаном попробуем раздвинуть клешни…

Охотник мотнул головой, но сказать ничего не успел. Кто-то из преследователей сначала завопил, а потом начал матюгаться так, что если бы липы были живыми, то обязательно покраснели бы от стыда.

– Ага! Не один я в капкан угодил. Теперь они станут осторожнее, – удовлетворено произнес охотник. – А ты, Юра, не болтай ерунды. Не везет сегодня моей ноге. Сам удивляюсь: почему до сих пор не вырубился?

Корнилов вынужден был признать, что Костя прав. Он действительно отбегался. Капкан довершил дело начатое пулей. Слишком неестественное положение ноги и лужа крови, расплывающаяся на сухой листве не оставляли надежды на то, что Костя сможет идти.

– Значит, так, слушай сюда – продолжал охотник, подползая к камню и пристраивая на нем автомат. – Дальше вы одни. Приятно было познакомиться. А я еще немного побарахтаюсь… От, сука!

Костя схватил рукой то, что никто кроме него и не заметил. Змея длиной всего сантиметров в двадцать, цвета сухих листьев отчаянно извивалась, силясь освободиться из кулака охотника. А тот с силой сдавил сливня. Серая с красными прожилками вязкая масса забрызгала камень. Константин брезгливо отшвырнул пустую змеиную оболочку в сторону.

– Теперь мне уж точно амба. Кровищу почуяли. А вы че стоите столбами?! Кому сказано: уходите!

Корнилов не слушал Костю. Он заметил то, чего не мог видеть охотник. Еще один сливень, извиваясь, подползал к дыре проделанной пулей. Юрий прыгнул, намереваясь раздавить змею, но та оказалась на удивление проворной. Подошва Корнилова ударила в пустое место, а хвост сливня исчез в штанине Константина.

– А-а-а! Мать вашу, а-а-а! – охотник выпустил автомат, перевернулся на спину и принялся хлопать себя сначала по ноге, а потом и по животу. – Жжется, жжется! Гори-и-ит!

Юрий застыл, как загипнотизированный. Несмотря на обуявший его ужас, он никак не мог оторвать взгляда от бьющегося в диком танце смерти Константина. Цепь капкана натягивалась как струна и провисала, чтобы натянуться вновь. Костя сорвал себя противогаз. Лицо его окрашивал чахоточный румянец. Глаза налились кровью так, что перестали быть видны зрачки.

– Дыры! – пропел Костя неестественно высоким голосом. – Дыры у меня в голове… Они зарастают лишь после того, как…