Рубины леди Гамильтон

Партизанский отряд, куда посчастливилось попасть Яцеку, состоял преимущественно из евреев, сбежавших из Львова. Слухи о том, что в лесах прячутся партизаны, дошли до львовичан от подпольщиков, агитировавших окрестное население оказывать сопротивление гитлеровцам. В оккупированном городе любые попытки такого рода жестоко подавлялись. Превосходящие силы противника изначально обрекали борьбу на провал. Но эти локальные редкие мятежи заставляли фашистов волноваться всерьез, а жителям дарили надежду на освобождение. Во время подобных смут некоторым счастливчикам удавалось покинуть город. Истощенные, оборванные, чудом избежавшие смерти, беглецы бродили по лесу в поисках партизанских отрядов. Это была их единственная надежда, ибо больше идти им было некуда. Немцы и полицаи из местных националистов хозяйничали не только в самом Львове, но и в его окрестностях. Партизаны неохотно принимали пополнение из безоружных, еле живых людей. Новичкам приходилось добывать оружие в бою, идя на врага с голыми руками. Когда среди партизан оказалось очень много евреев, из них образовали отдельное подразделение, основной задачей которого стала подрывная деятельность и освобождение граждан Западной Украины.

За время войны Яцек насмотрелся на людские страдания, он видел, как умирают раненые – без какой-либо медицинской помощи. Рядом с ними не оказывалось врача или медсестры. Врачей вообще не хватало. Яцек часто вспоминал, как он лежал ночью в поле, истекая кровью. Если бы не Войтовский, его жизнь тогда оборвалась бы. Он решил стать врачом, чтобы, как Войтовский, спасать людей и таким образом вернуть свой долг судьбе. Яцек никогда не расставался со своим талисманом. Даже в годы голодной юности, будучи студентом медицинской академии, Яцек и мысли подобной не допускал – отнести брошь в скупку и тем самым поправить свой скудный бюджет.

– Теперь вы понимаете, что значит эта брошь для нашей семьи? – с гордостью произнесла Амалия Бенедиктовна. – И вот она исчезла. Как сквозь землю провалилась!

– А вы у Феликса спрашивали? Может, он ее взял? – предположил Олег.

– Да что вы все на моего внука грешите?! Я пришла в милицию с заявлением, и мне сразу так и сказали – с кем живете, с того и спрашивайте. Не брал ее мой Феликс! Он у меня не такой. Не брал он!

– А вы сами ее не надевали? Может, прикололи к кофточке, пошли куда-нибудь и по дороге обронили?

– Господь с вами! Я никогда эту брошь не надевала! Нельзя такие вещи на себе носить, ибо они пропитаны кровью. Рубин – камень особенный! Как только он с кровью соединяется, он становится демоническим. Камни вообще способны накапливать в себе энергетику, как светлую, так и темную…

В этот момент раздался звук открываемого замка, и в квартиру вошел Феликс, так что Зайцеву не довелось услышать подробности о мистических свойствах камней.

Феликс выглядел усталым и каким-то отрешенным. «Слишком хорош собой, чтобы быть любовником женщины намного старше себя», – отметил Олег. Зайцев не верил в любовь между людьми, разделенными огромной пропастью лет.

Они уединились в комнате Феликса, и лейтенант принялся задавать вопросы. Его интересовало все, что касалось Эммы Львовны.

Как ни странно, Кожевский знал немного. Весь его рассказ сводился к перечислению достоинств погибшей.

– У нее теплая улыбка. И обаяние у нее теплое… Были. Рядом с ней всегда было так светло и уютно, что хотелось находиться подле нее бесконечно долго. Даже мысли о ней согревали.

Феликс рассказывал об Эмме Львовне, и лицо его постепенно светлело. Вместо унылого выражения на нем проступила улыбка. Только странная какая-то, будто он сам находился где-то не здесь. Он рассказывал о преподавательнице – и тем самым создавал для себя иллюзию ее присутствия. Зайцев не понимал: то ли парень действительно в нее влюблен, то ли разыгрывает представление? Если он все-таки прикидывается, делает это просто мастерски. «С таким талантищем нужно идти в Большой театр», – заключил оперативник.

– Что это за история с пропажей броши? Вы о ней что-нибудь знаете?

– Да ерунда все это, – простодушно развел руками Феликс. – В один прекрасный день бабушка не обнаружила в шкатулке дедов талисман и кинулась в милицию с заявлением. Там, естественно, от нее отмахнулись, дескать, следов взлома нет, ничего больше не изучали, а стоимость пропажи – три копейки в базарный день. Но бабуля не сдавалась – все ходила и ходила в отделение. Да и не брошь это уже была, а так – одно название. После прямого попадания пули от нее обломок какой-то остался. Так что никому он особо и не нужен. Посеяла его где-то бабуля и забыла по старости. Жалко бабушку, я бы ей другую цацку купил, но ей других не надо.

– Вам придется зайти к следователю, рассказать об Эмме Львовне.

– Да, конечно. Раз надо, я готов, – согласился Феликс.

* * *