Рубиновый Ключ

Фин подался чуть в сторону, к витрине, стоящей справа от ног статуи. Бычья Морда не отставал, Фин чувствовал шеей его горячее дыхание. Он на всей скорости врезался в витрину и, охнув, перевалился через неё. Бычья Морда вытянул руку, но Фин успел открыть стеклянную крышку, прежде чем охранник успел его схватить.

В раздувающиеся ноздри охранника прыснуло фиолетовое облако. Он отшатнулся и хлопнул себя по носу. Шмыг. Затем ещё раз. Следом он оглушительно сморкнулся и чихнул так мощно, что Фина отбросило спиной назад в основание башни.

Он зажмурился от удара. В грудь плеснуло что-то тёплое, густое и склизкое.

– Благх! – содрогнулся Фин.

Открыв глаза, он увидел, что мерессианцы бросились врассыпную, уклоняясь от кулаков не контролирующего себя чихающего громилы.

– А-А-АПЧХИ! – громыхнул Бычья Морда, обрызгав группу охранников соплями.

Те поспешили отойти ещё дальше.

– Получи, тупой буйвол! – засмеялся Фин.

Между ним и армией разъярённых мерессианцев бесновался фыркающий великан: на какое-то время Фин был в безопасности.

– Чихобриз… А-А-АПЧХИ!.. скоро… БВА-АПЧХИ!.. выветрится, – выдохнул Бычья Морда.

«К счастью, – подумал Фин, – мне всего-то нужно успеть где-нибудь спрятаться».

Как только все о нём забудут, он возобновит поиски, найдёт ключ и заберёт все ценности, что только сможет унести, для себя и Пастернаков.

Не то чтобы у него было много вариантов, где затаиться, пока он жался к статуе, а перед ним метался Бычья Морда… На самом деле вариант был только один: вверх.

Достав недавно обретённые ножи, Фин повернулся, всадил лезвие одного из них в белую мантию каменного великана и начал подъём.

– Он лезет по Оракулу! – ахнул кто-то.

– Так нельзя! – вскрикнул другой.

– А мне можно! – отозвался Фин, взбираясь всё выше.

Мантия была шёлковой, но ножи уходили глубоко, обеспечивая хороший упор.

Он только добрался до плеч, когда весь корабль содрогнулся, дёрнулся и начал раскачиваться из стороны в сторону, вызывая тошноту. Они отчалили!

На лбу Фина выступил пот. Скоро они выйдут в открытую Пиратскую Реку. И тогда ему действительно будет некуда бежать.

Он поднялся на самый верхний уровень мостков, занятых кричащими и тыкающими в его сторону пальцами мерессианцами. Фин пополз на животе по вытянутой руке статуи. Может, ему удастся спрятаться в чаше золотого кубка и выждать, пока воспоминания о нём не выветрятся? Но добравшись до кубка, он обнаружил, что тот не был полым. Спрятаться было негде.

Он оказался в западне.

Фин понурил голову, смирившись со своей судьбой. Его взгляд скользнул на бассейн несколькими палубами ниже. Отражение статуи смотрело прямо на него.

Внезапно его осенило, что с отражением было что-то не то. Оно выглядело до странности опечаленным, совсем не как безмятежный мраморный лик у него за спиной. По фарфоровому лицу отражения текли большие чёрные слёзы, исчезающие во тьме мантии.

Фин моргнул и обернулся. Статуя, на которой он сидел, была облачена в белые одежды, не в чёрные. Он снова посмотрел вниз. Отражение статуи было точной противоположностью реальности и носило чёрную мантию, пестрящуюся белыми пятнышками, будто звёзды на ночном небе.

Что-то всколыхнулось на границе памяти. Он торопливо нащупал карман и выдернул из него письмо.

«Пронзи ты небо звёздное».

– Трубки-стержни, – прошептал он.

Он глянул на бассейн внизу. И правда было похоже на звёздное небо, не поспоришь. Но до него было падать тридцать футов, уж точно не рукой подать. Он мог запросто сломать шею.

Мимо просвистела стрела. Он судорожно вздохнул. Мерессианцы не будут ждать. Никто не будет. А письмо пока его ни разу не подвело.

Фин осторожно сложил письмо и убрал назад в карман. Вокруг гремело эхо от чихов и криков. Внизу ещё один охранник в фиолетовой форме натянул тетиву лука.

Не дав себе времени на раздумья, Фин сделал глубокий вдох, зажал нос пальцами и спрыгнул.

Нырок в холодную воду отдался болью во всём теле. К счастью, бассейн оказался глубже, чем Фин предполагал. Он поплыл ко дну, а когда оно осталось позади, он оказался снова на воздухе!

Фин неуклюже бухнулся на пол и покатился, смягчая удар. Все сироты Пристани знали, как делать три вещи, и второй было умение приземляться. Ветры с гор дули сильно и беспрерывно, никогда не знаешь, когда очередной резкий порыв поднимет тебя в воздух, и ни один из них пока ещё не выказывал особого внимания к тому, где и как опустить тебя назад на землю.

Когда Фин наконец остановился, то обнаружил себя лицом к лицу с… ну, лицом. Оно принадлежало ещё одной статуе вроде той, с которой он спрыгнул, только эта была облачена в чёрные одежды и висела вниз головой, как летучая мышь, с вырастающими из потолка ногами и почти касающейся пола головой.

– Жуть, – пробормотал Фин, проведя пальцем вдоль текущих по щеке статуи чёрных слёз.

Поёжившись, он запрокинул голову. В потолке над ним мерцал круг воды, удерживаемой, похоже, одним лишь воздухом. Тот самый бассейн, куда он прыгнул. Фин засмеялся. Эта чёрная статуя была расположена так специально, чтобы казаться отражением.