Рубин во мгле

Рубин полностью завладел умом миссис Холланд. Мистер Шелби представлял собою временный интерес, не имевший ничего от прелести того, другого. Дабы никто ей не мешал, она разогнала своих немногих жильцов, прибила на двери большую вывеску «МЕСТ НЕТ», разослала шпионов по всем районам Лондона высматривать Салли и Аделаиду и на всякий случай фотографа с соломенной шевелюрой; она настолько запугала мистера Берри, что любое ее движение заставляло его вздрагивать, любое слово – подпрыгивать, а неожиданное появление в комнате и вовсе чуть было не оборачивалось катастрофой. Она бродила вокруг дома, что-то бормоча и непрерывно богохульствуя; она рыскала по всей своей территории, от Старой Лестницы до Шедвеллского дока, и от Гиблой Пристани до линии Блэквеллской железной дороги, пронзая глазами каждую девочку; она перестала спать, только сидела на кухне и заваривала густой, как деготь, чай, задремывая лишь урывками. Мистер Берри ходил на цыпочках.

А Салли была в полной растерянности.

У нее был пистолет, но она не знала, в кого стрелять; она узнала тайну смерти своего отца, но не знала ее причин.

Шли дни… Она чувствовала, что еще во время своего первого визита на Чипсайд привела в движение какой-то механизм, который теперь вышел из-под ее контроля. Вокруг нее что-то непрерывно вращалось, будто огромные смертоносные машины на сумрачной фабрике, и она вслепую бродила среди них…

Салли была уверена, что может узнать больше – но ценой еще одного путешествия в свой кошмар. И она не могла заставить себя заплатить такую цену.

Судьба будто смеялась над ней. Впервые у нее были друзья, дом и цель. Каждый день она работала все уверенней, и каждый день появлялись новые идеи по совершенствованию их бизнеса. К сожалению, многие из них требовали немалых капиталовложений, которые пока были неосуществимы. Салли не могла использовать свои деньги: для этого требовалось связаться с мистером Темплом, что неизбежно влекло за собой крушение всех ее планов.

Уж лучше думать о Фредерике. Что за гремучая смесь ленивого легкомыслия и страстной вспыльчивости, богемной беззаботности и фанатичной требовательности! Он привел бы в восторг любого психолога. Салли думала попросить его научить ее фотографировать. Только позже, не сейчас; когда все закончится.

С трудом она вернулась к своим невеселым мыслям, к этой ужасной миссис Холланд. Девушка и старуха – обе неотступно думали друг о друге; если такое случается с людьми – рано или поздно они непременно встретятся.

Ранним субботним утром, в том самом месте реки, которое известно как Эрит Рич, на барже, груженной органическими удобрениями, мужчина и его сынишка наткнулись на тело. С помощью опорного крюка они втащили его на борт и осторожно водрузили на самый верх своей плавучей навозной кучи. То был первый труп, который увидел мальчик в своей жизни, чему он несказанно обрадовался. Ему не хотелось расставаться с ним, прежде чем все проходящие мимо суда не насладятся этим восхитительным зрелищем, но отец направил лодку в Пёрфлит и вручил останки местным полицейским. После чего навоз поплыл себе дальше, к фермерам Эссекса.

* * *

Джим пристрастился проводить большую часть выходных на Бёртон-стрит. Он влюбился в Розу, которая тут же командировала его в стереографическую труппу. Он был Оливером Твистом, юнгой, стоящим на горящей палубе, Паком, Принцем в башне (а Фредерик неубедительно изображал злобного Людоеда). Но как бы он ни был одет и сколь благородна ни была бы его роль, выражение его лица, которое могла ухватить камера, оставалось неизменным – это было веселое лукавство. Даже когда они пробовали его на роль несчастного Покинутого Малютки, он все равно выглядел, по словам Фредерика, так, «как будто он убеждал фермера купить у него по случаю партию подержанных тяпок практически задаром».

– Во! – закричал он с порога. – Старик Шелби дал дуба! Он пропал со вчерашнего дня. Думаю, его пришили. Наверняка тот тип из «Варвик-отеля» перерезал ему горло.

– Угомонись, – сказала Роза с полным ртом булавок. Студия перестраивалась в Палестину с помощью раскрашенного задника, и она пыталась сделать Джима хоть отдаленно похожим на юного Давида для серии библейских стереографии, которые, как сказал Тремблер, можно будет продавать в миссионерских обществах. – Когда ты в последний раз мыл колени?

– Держу пари, никогда! А кто вообще будет смотреть эти фотографии?

– Каннибалы, – сказала Салли. .

– Да не все ли равно, раз это пойдет на жаркое. А что, не интересно, что ли, что я сказал про Шелби? Его ж наверняка пришили.

– Вполне возможно, – коротко отозвалась Роза. – А ну хватит хихикать. У нас много работы…

В магазин тем временем постучались, и Салли вышла обслужить клиента. Но вскоре она вернулась, едва сдерживая улыбку.

– Послушайте! – закричала она. – Послушайте, какое чудо! Это был человек от Чейни, из типографии. Они хотят напечатать много наших фотографий и продавать их по всему городу. Уже! Что скажете?

– Ура! – сказал Фредерик. – И какие же?

– Сколько они собираются заплатить? – спросила Роза.