Рубин

И Пэйджен, и Баррет задыхались и чуть не ослепли от дыма, когда выбрались на крыльцо. Они упали на колени, с наслаждением вдыхая прохладной чистый воздух гор. Почти сразу же Пэйджен снова вскочил и побежал к задней части дома, где уже раздавались пронзительные крики подошедших рабочих. Полковник следовал за ним.

Баррет бросилась на холодную от росы траву и судорожно закашлялась. Ее щеки горели, рука болезненно ныла от ожога, но все это ничуть не тревожило ее: сейчас она была просто счастлива быть живой.

Тихая дрожащая фигурка незаметно скользнула из темноты и ласково обняла ее. Прижавшись друг к другу в прохладе ночи, женщина и обезьянка смотрели на багряные языки пламени, охватившие все южное крыло до самой крыши.

Затаив дыхание, Баррет видела высокую фигуру, вырисовывающуюся на фоне языков огня. Она безошибочно узнавала его широкие плечи и стройные мощные бедра. Баррет видела, как Пэйджен схватил первое ведро воды, переданное ему от колодца кем-то из туземцев. Он выплеснул воду в огонь и бросил ведро на землю, и ведро тут же подобрали, чтобы наполнить снова. В резком свете оранжевого пламени ведра мелькали одно за другим. Пэйджен безостановочно выливал воду в огонь, но Баррет, моргая слезящимися обожженными глазами, не видела никакого результата от его усилий.

Примерно через час все было кончено, уцелевшая крыша темнела уродливым пятном на фоне звездного неба. Пар все еще с шипением поднимался от обуглившегося дерева. Нигалу пришла в голову счастливая идея поднять слонов и заставить их опустошить оловянные емкости, направляя струи на огонь.

Даже этого было недостаточно, подумал Пэйджен, устало стирая грязной рукой пот с лица. Но крыша была спасена и только две комнаты в южном крыле выгорели дотла. К сожалению, его кабинет был одной из них.

– Нигал, проследи, чтобы слонов отвели в деревню и как следует искупали в реке. И никакой работы завтра. Ни на уборке, ни на сушке. Я надеюсь, у тебя припрятан достаточный запас рисовой водки. Выдай каждому хорошую порцию. Люди заслужили выпивку, клянусь Богом!

Полковник появился из темноты и хлопнул Пэйджена по спине.

– Дело чуть было не закончилось скверно, Дев. Даже не хочется об этом думать.

Пэйджен только кивал, устало глядя на черный проем, обезобразивший южное крыло дома.

– А теперь, когда мы живы и невредимы, может, ты расскажешь мне, что ты с риском для жизни искал в своем кабинете? – В голосе полковника звучали нотки упрека. – Ты чуть не погиб там вместе с этой молодой женщиной, которая оказалась достаточно храброй, чтобы отправиться за тобой в самое пекло. Редкая женщина осмелится на это, если ты хочешь знать мое мнение. Но не будем отвлекаться. Мне бы очень хотелось увидеть, что было в той шкатулке.

Слабо улыбнувшись, Пэйджен запустил руку под рубашку и вытащил маленькую, отделанную золотом прямоугольную шкатулку. Он несколько секунд молча смотрел на нее, прищурив глаза. Потом он щелкнул застежкой и подал ее Хадли. Полковник сдвинул брови. Он недоверчиво глянул внутрь небольшого футляра. Он ожидал увидеть все, что угодно, только не это. Хадли осторожно поднял овальную пластинку.

– Миниатюра? – Он ошеломленно глянул на Пэйджена. – Ты рисковал своей жизнью ради нее?

Пэйджен просто пожал плечами. На миниатюре были изображены высокий мужчина с тонкими губами и упрямым подбородком и хрупкая женщина в шелковом платье цвета слоновой кости, сжавшая тонкие белые пальцы на коленях. Перед ними – неулыбчивый мальчик лет семи. Мальчик с глазами взрослого мужчины. Последней фигурой в группе, расположившейся на открытой веранде где-то в районе Шимлы, где горы поднимались изумрудными террасами, была темноглазая индианка; няня, решил Хадли. Ее глаза на портрете были непроницаемыми.

– Но это очень важно для меня, Адриан. Это мое прошлое, запечатленное на картине, то немногое прошлое, которое я оставил. Я ни за что не хотел бы потерять его.

Полковник нахмурился и хотел было что-то сказать, но передумал и вздохнул, пожав плечами.

– Все это прекрасно, но я думаю о настоящем, и ты, наверное, валишься с ног, старина. Лучше позаботься об отдыхе, пока можешь. У нас почти не осталось времени до начала муссонных ливней.

Похлопав Пэйджена по плечу, он утомленно направился по ступеням к своей комнате.

«Я весь покрыт копотью, – мрачно подумал Пэйджен, рассматривая свою обгоревшую и порванную рубашку. – Пропах дымом и очень устал. Надо хоть немного привести себя в порядок и отправляться спать». Но почему-то он направился по темной веранде в противоположном направлении. Подобно лунатику, он беззвучно отпер потайной замок и неслышно открыл тяжелую дверь.

Она сидела на обтянутом ситцем стуле у окна, залитая золотистым светом одинокой лампы. Ее волосы были распущены и спадали на плечи золотым сиянием. Она была еще более красива, чем он помнил. Возможно, это ему показалось из-за недавней угрозы смерти. До боли сжав прохладное гладкое дерево дверного косяка, он неподвижно стоял, глядя на нее, на женщину, которую он изо всех сил пытался возненавидеть.