Рубеж

Он боялся, что встретит врагов в этих коридорах, и что ничего не сможет им сделать. Но он преодолел несколько пролётов, в которых были следы крови, и никого не встретил. Ему думалось, что кто бы ни напал на корабль, они уже ушли. Он направился дальше, всё же держа автомат наготове. Реактор нужно было запустить в любом случае. Это вернёт «Фарадей-14» к жизни. Однако, если это не сделать быстро, то последствия могут быть весьма плачевными даже на фоне того, что уже здесь происходит. За два сектора до реакторной ему на пути попался Генри. Главный инженер немного пришёл в себя, оценил ситуацию и тут же бросился её исправлять. Спенсер чуть было не выстрелил, но вовремя осознал, что перед ним стоит человек.

— Спенс, ты жив! Это хорошо! — выдохнул Генри.

— Что там с остальными, не в курсе?

— Моя жена и все дети погибли, — он беспомощно опустил голову.

— Прости.

— А у тебя как? Ты был у себя?

— Да. Четверо детей.

— Соболезную, Спенс, — сглотнул инженер.

— Да тут, похоже, всем уже пора соболезновать.

— Сначала надо запустить реактор. Иначе мы можем так и остаться в темноте.

— Да. Идём.

Уже слишком громкий гул мощных систем охлаждения говорил о том, что реактор был отключен. Они услышали его ещё до того, как открыли двери. Сама же консоль управления пульсировала яркими огнями. Генри спешно снова запустил его, и включившийся свет стал первым признаком того, что «Фарадей-14» ожил.

— Всё в порядке? — спросил Спенсер.

— Сейчас только изменю протокол питания с аварийного на штатный.

— Хорошо. Хорошо, — кивал Спенсер, закрыв глаза.

— Ты видел там что-то ещё? — спросил Генри после того, как звуковой сигнал известил об успешной смене протокола питания.

— Немного, — устало сказал Спенсер, — но об этом потом. Ты можешь сказать, почему он отключился. Сам по себе?

— Вряд ли.

— Тогда нужно знать, кто или что это сделало?

— Я потом просмотрю данные. Сейчас у нас другие заботы.

— Да.

— Как они нас так обошли, а?

— Я не знаю. Не знаю, — беспомощно качал головой спенсер.

— Великий Создатель…

— Ладно. Иди домой. Скоро общее собрание всего экипажа. Мы слишком долго ничего не говорили нашим людям…

Джулия тихо сидела на кухне и плакала. Она прижимала к себе Томми. Все остальные дети сидели рядом с ней, и у всех лицо было мокрым от слёз. Один Михаил с автоматом наперевес дежурил около двери.

— Ну что там, Пап?

— Никого нет. Реактор заработал. Точно никто не видел, кто это был?

— Нет.

— Где они? — тяжело выдохнул Спенсер, и Михаил понял, о ком он говорит.

— В своих спальнях.

— Ведь был же день. Что они там делали?

— Мы все были в школе. Как они там оказались, я не знаю.

— Понятно. Ладно, я пойду посмотрю. Оставайся здесь.

Михаил держался молодцом. Спенсер понимал, чего ему стоит такая выдержка и был горд за старшего сына. Первой по коридору была спальня Мэлвина. Ребёнок прямо в школьной форме лежал в кровати под одеялом. Через белое полотно с небольшим рисунком проступала кровь. Она же была и на подушке около рта мальчика. Алекс приподнял одеяло. Мэлвин был весь изрезан, как будто бы ножом. Один большой порез начинался в районе горла и уходил вниз. На его теле было видно и множество других ран. Форма была пропитана кровью насквозь, и сказать точно, что это за раны, было нельзя. Спенсер беспомощно закрыл глаза и сел на пол рядом с кроватью. Его начинало трясти. Он беспомощно закрывал глаза, а ведь предстояло зайти в ещё три спальни.

В плане жестокости то же самое было и с остальными. Меньше всех повезло Ричарду. Было видно, что восьмилетний мальчик отчаянно сопротивлялся. Все его руки были в синяках, уходивших под форму, возможно в нескольких местах даже были вывихи. У него не было одного глаза, а голова сильно разбита. Причём самым страшным было то, что убили его не здесь, а после смерти аккуратно уложили в кровать. Характерные для его состояния кровавые следы находились в районе письменного стола. Судя по крови, голову ему разбили о его угол.

Видеть погибших дочерей было тяжелее, хоть в плане жестокости им и досталось меньше. Сьюзи и вовсе с первого взгляда могла показаться живой. Спенсер слегка приподнял одеяло и увидел на шее следы удушения. Саше, которая была старше на два года, досталась только одна ножевая рана. Прямо под сердце. Даже не снимая одеяло можно было увидеть большое красное пятно посреди груди.

Вернувшись на кухню, Спенсер подсел к Джулии и детям. Он не мог плакать, но от этого было только хуже. Его горе не могло хоть как-то выйти наружу, разрушая всё, что находилось внутри. Он не знал, что делать дальше. Логичным ему казалось сейчас собрать небольшое экстренное совещание, чтобы узнать, кто из его приближённых остался в живых. Затем нужно объяснить ситуацию всем остальным членам экипажа.