Рубенс

Вот уже одиннадцать лет, с тех пор, как истек срок перемирия, Испания находится в состоянии войны с Соединенными Провинциями, и от этого больше всего страдают Испанские Нидерланды. Торговля хиреет, промышленность пришла в упадок, повсюду царит разруха. Военные действия ведутся с переменным успехом, но какая бы сторона ни одерживала победы, жертвой всегда оказывается несчастное население. Недовольство в стране дошло до крайности. Тем не менее брюссельское правительство неуклонно проводит политику защиты испанских интересов. Все, что может нанести ущерб этой политике, подавляется. В 1629 году был конфискован отчет кардинала Бентивольо о его нунциатуре в Брюсселе, потому что отчет был не вполне благоприятен для королевской власти. И все-таки главное орудие этой политики — кардинал де ла Куэва — под влиянием всеобщего негодования вынужден был покинуть страну, как прежде при сходных обстоятельствах ее вынужден был покинуть кардинал Гранвелла.

На море голландские адмиралы во главе с Питом Хейном наводят страх на испанских моряков, а после гибели Пита Хейна в сражении его сменяют не менее отважные преемники.

На суше вместо принца Морица Нассауского главнокомандующим стал его сводный брат — Фредерик Хендрик. Этот сын Вильгельма Молчаливого и Луизы де Колиньи, человек любезного и веселого нрава, оказался таким же прекрасным полководцем, как его прославленный старший брат. За несколько лет он овладел Олдензаалем, Гролем, Гертогенбосхом, Венлоо, Страленом, Ситтардом, Руремонде и осадил Маастрихт, одну из сильнейших испанских крепостей и важный стратегический пункт. Но это еще не все. Непосредственно сменивший Спинолу командующий королевскими войсками граф Анри де Берг — чей великолепный портрет написал ван Дейк — перешел на сторону врага. В ярости оттого, что на его место поставили маркиза де Санта Крус, он призвал бельгийцев «следуя славному примеру предков, сбросить невыносимое бремя испанского гнета». Истина требует добавить, что праведный гнев де Берга был подкреплен соответствующей денежной мздой.

Обеспокоенная инфанта решилась предпринять новые шаги, чтобы добиться мира. Она отправила Рубенса в Люттих на встречу с делегацией Соединенных Провинций. Тщетные усилия! В сентябре пал Маастрихт. Опьяненные успехами, голландцы не идут ни на какие уступки. Рубенсу приходится вернуться в Брюссель и доложить эрцгерцогине о своей неудаче.

Положение становится критическим. Дворяне составляют заговоры, в умах царит брожение. Пытаясь успокоить недовольных, инфанта созывает Генеральные штаты, не собиравшиеся тридцать два года. Безжалостная воля Испании клонилась к одному — подавить всякое проявление свободы, уничтожить все местные привилегии. После смерти Альберта положение еще ухудшилось. За спиной инфанты, над инфантой стоял жестокий кардинал де ла Куэва, посол Испании. Этого высокомерного, бессовестного человека пришлось отозвать. Сменивший его Айтона более сговорчив, по он испанец, а местные уроженцы по-прежнему отстранены от участия в делах.

На первом же заседании Штаты потребовали, чтобы им дали возможность вести переговоры непосредственно со Штатами Голландии, и добились своего. В начале декабря в Гааге открывается конференция. Но брюссельский двор разрешил непосредственные переговоры только ради того, чтобы успокоить возбужденные умы. Это уступка для вида. На самом деле он не намерен уступить ни одной из своих прерогатив, да и Мадрид бы этого не позволил. Поэтому правительству инфанты необходимо послать своего доверенного человека, чтобы он наблюдал за ходом переговоров и действовал в интересах двора. Эта двусмысленная роль выпадает на долю Рубенса. Каким образом герцог Арсхот ^[242]проведал об этом? Неизвестно. Так или иначе, гордый аристократ сообщил эту новость депутатам, которые возмутились. Была избрана делегация, чтобы выразить недовольство инфанте. Инфанта пытается успокоить представителей Штатов: Рубенс вовсе не должен вмешиваться в переговоры, он просто будет в распоряжении делегатов, когда им «понадобятся документы о его переговорах о перемирии».